Изумрудные зубки
Шрифт:
– Его убили? – всхлипнула Афанасьева.
– А вам как бы хотелось? – задал идиотский вопрос лейтенант, уставившись карими глазами Сычевой туда, где в распахнутую куртку выбивалась из выреза грудь.
– Вы б не острили, – сказала Сычева, рывком застегивая куртку на молнию до подбородка. – У нас, между прочим, горе.
– Девушки, – Карантаев встал и уселся перед ними на корточки, свесив сцепленные в замок руки между колен. – А как этому гаврику удалось так хорошо устроиться, что вы обе его любите и между собой
Таня закрыла лицо руками.
– Его убили? – повторила она в ладони.
Сычева расправила плечи, затушила сигарету о лавочку и щелчком отправила ее в урну. Она терпеть не могла наглых молодцев, подкачавших свое коротконогое тело и возомнивших, что у них нет комплексов.
– Вы не очень умело ведете допрос, лейтенант Карантаев, – сказала Сычева глядя на него в упор. – Задавайте вопросы по существу. Я уже рассказала вам, как нашла телефон, как обнаружила следы крови. Кстати, это действительно кровь?
– Действительно, – усмехнулся Карантаев. – Когда у мужика куча баб, это частенько заканчивается кровью. Вы не знаете, может, у него еще кто-то был?
– Больше нет никаких версий? – холодно спросила Сычева.
– Ну почему же. Масса! Например – работа. Вы говорите, он журналист? Над чем он работал в последнее время? Что писал? Не задевал ничьих интересов?
– Его убили? – снова спросила Таня. Она так и не отняла от лица руки.
– Он ничьих интересов не задевал, – медленно и отчетливо произнесла Сычева. – Я была его соавтором в последнее время, поэтому знаю, чем он занимался в газете. Мы писали статью о злоупотреблениях в департаменте земельных отношений. Дело заведено очень давно, информация открыта и муссируется в прессе уже не один месяц. Если не верите, спросите в редакции.
– Верю, – легко согласился лейтенант. – Верю! Но обязательно поинтересуюсь в редакции. Давайте пройдем в квартиру, может быть, там что-нибудь прояснится.
– Пойдемте. – Сычева встала, отметив вполглаза, что лейтенант на полголовы ниже нее.
Таня отлепила, наконец, от лица ладони.
– Нет, ну его же не убили?
Сычева подцепила ее под локоть и как больную повела в подъезд. Впереди, небрежно пружиня мышцами и широко расставляя кривоватые ноги, шел лейтенант. Им навстречу из дома вышел высокий худой мужик в кожаном плаще. Он равнодушно пожал плечами и сказал:
– Соседей опросил, никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Похоже на похищение.
– Мы в квартиру поднимемся, – сказал Карантаев мужику и прошел мимо него, намеренно сильно задев того крутым, сильным плечом. Мужик пошатнулся, поморщился и крикнул вслед:
– И мы поднимемся! Какой этаж?
Лейтенант вопросительно уставился на Сычеву, но не в глаза, а туда, где недавно была распахнута куртка.
– Шестой, – сказала Сычева и проверила молнию у подбородка. Ей очень хотелось дать Карантаеву по морде.
– Шестой! –
Они стали подниматься по лестнице – лейтенант впереди, Сычева с Таней под ручку, чуть позади. Они шли, стараясь не смотреть под ноги, туда, где на лестнице были красные брызги. На втором этаже Таня закрыла глаза и уткнулась Сычевой в плечо.
– Нет, они его не убили. Этого быть не может!
До шестого этажа Сычева вела ее как поводырь.
– У меня нет ключей, – сказала Таня у двери квартиры. – Я ведь из дома ... ушла. К маме.
– А у меня их и не было, – пожала плечами Сычева.
Лейтенант ухмыльнулся:
– Ну вы даете, девушки! Мне что еще и слесаря вызывать? – От досады он шибанул в дверь кулаком.
Сычева почему-то подумала, что дверь от этого удара откроется, как в любом мало-мальски приличном детективе, но она не открылась.
– Подождите, – осенило Сычеву. – Если последней отсюда уходила вешалка, значит... дверь закрывала она. Ключи она вряд ли с собой увезла. Или в почтовый ящик бросила, или соседям оставила.
– Ну бардак! – вздохнул лейтенант и позвонил в соседнюю дверь.
Через пару секунд сонная соседка безропотно отдала им ключи.
В квартире все было, как и прежде.
Кровать зияла чернотой неприбранных простынь, на кухне стояла сковородка со сгоревшими яйцами.
Лейтенант подошел к телефону и проверил автоответчик.
– Сыночек, ты забыл про свою мамочку, – недовольно сказал писклявый голос. Больше никаких записей не было.
– Ничего не изменилось, – пробормотала Таня. – Ничего не пропало, – огляделась она.
Сычева не знала, что и сказать. Ей очень не нравился лейтенант Карантаев. Он так ей не нравился, что чувство неприязни к нему заглушило даже отчаянный страх навсегда потерять Глеба.
– А это еще кто? – Карантаев сунул ей под нос фотографию в рамке.
Со снимка, улыбаясь своей блаженной улыбкой, смотрела вешалка.
– А это его любимая на данный момент девушка. Та, которая утром уехала и оставила ключ соседке.
– Ну бардак! – то ли восхитился, то ли возмутился лейтенант и поставил фотографию обратно на прикроватную тумбочку. – Вы что тут втроем ночевали, раз утром она последней из квартиры ушла?
Сычева кивнула. И Таня кивнула.
– Ну бардак! – повторил лейтенант и вразвалку пошел на кухню.
– В общем, девушки, я не завтракал, – сказал он, усаживаясь за стол и ставя перед собой сковородку со сгоревшей яичницей. – А слушать вашу бредовую историю на голодный желудок я не могу. Соседи говорят, что шум под утро слышали и вас голых в подъезде видели. Валяйте, выкладывайте, что тут произошло этой ночью. А я пока подкреплюсь. Вы не возражаете? – обратился он к Тане.
– Да. То есть нет. Как вы думаете, его не убили?