Изумрудный лес

Астровская Настасья

Вот все мы и заехали в большой дом в «Изумрудном лесу».

Поначалу все было неплохо, классически. Погуляли, искупались, поели, выпили – там, кажется, еще искупались, а может, и поели, а может, и просто уснули.

Следующим утром ситуация немного прокисла. Одинокие призраки вроде Валеры начали будить меня еще в половине девятого, но я стойко проспал до

одиннадцати. Всюду ощущался какой-то непонятный раздрай. Кто-то, кажется, ушел ловить рыбу, кто-то купался, кто-то – более стойкий, чем я – продолжал спать.

Я выполз на веранду. Пришлось слушать нудную перебранку Санечки-Сонечки.

– Ты пойми, – монотонно и, видимо, уже довольно давно вещал Саня, – компромисс – это когда двое находят общее решение, а не когда я один иду на уступки. Почему я должен делать всегда так, как ты хочешь?

Соня молчала, ковыряла пальцем стол.

– Я хочу, чтобы ты уважала мои потребности, – продолжал Саня,не смущаясь моим присутствием. – Я же уважаю твои. Ты меня совсем не слышишь…

Соня молчала, глядела на свои ногти.

– Зачем нам такие отношения? Если ты не считаешься со мной, давай разойдемся, – зудел Саня так же скучно и грустно, даже не пытаясь добавить драмы.

Соня молчала, созерцала деревья.

– Хорошо, – сказала она, наконец, вставая, – пойдем на реку в три, а не в полчетвертого. Как ты хочешь.

Саня устало кивнул.

– Я рад,что ты меня услышала.

Потом он тоже встал, и оба пошли в комнату – видимо, вяло ругаться по поводу цвета плавок. А я остался стоять на веранде и думать: японский ты бог Сусаноо-но-Микото! Неужели это ты, друг мой, тот самый Саня Елисеев, который выходил утром за сигаретами через окно первого этажа и однажды съел на спор живую моль?

Неужели эта милая Соня так изменила тебя, о славный Александр? И смотрел я в сторону комнаты, и думал еще: наверное, нет. Соня, скорее всего, сама на спор съест моль.

Время шло, я, фырча и хмурясь, ушел на реку. По дороге исследовал местность, обнаружил большую яблоню, чему был очень рад. Пока спускался, съел яблоко. Внизу встретил

Колю; он был угрюмее обычного.

Я сказал ему:

– Доброе!

А он кивнул, но так, как будто ничего доброго не было.

– Там классные яблоки растут, – сообщил я.

– Яблоки? – удивился Коля.

– Яблоки, – уверенно ответил я. И пошел купаться.

Я плыл по тихой, еще не совсем нагретой воде, солнце плескалось вместе со мною. Сосны приветливо махали мне с берега и крутили темно-зелеными головами.

– Очень художественно, – одобряет Янка. – Что дальше было? Вторжение инопланетян? Я жажду сенсации!

– Будет сенсация, – ворчу я. – Если вспомню…

Итак, плыл я счастливо и блаженно, как вдруг что-то мне показалось вдали, и сразу же захотелось на берег. Уже подгребая к спасительному зеленому полотнищу суши, я точно знал, что видением своим ни с кем делиться не буду, но как теперь не думать о них – двух сверкающих глазах вдали и своем психическом благополучии?

Я отряхнулся, сел на землю. Коля все еще смотрел вдаль. Я пригляделся: он был не только угрюм, но и загадочен.

– Что? – коротко спросил я. Наш Николай не любил длинных разговоров.

– Да так, – пробасил он.

– Проблемы? – уточнил я.

– Есть немного.

Тут я удивился: говорить о неприятностях настолько не в его стиле, что такое признание явно было знамением чего-то грандиозного.

– Конкретнее?

– Деньги, – вздохнул Коля и даже пояснил без моего вопроса: – Некоторые неприятные люди считают, что у меня их деньги.

– А у тебя их нет?

– Деньги у меня есть, – усмехнулся он, – но исключительно свои.

– Так почему же эти люди так думают?

Коля так сморщился и махнул рукой, что я понял: продолжения этой истории в ближайшее время можно не ждать.

Коля – человек честный, источники его доходов прозрачнее начищенного стекла. Но где-то под ребрами у меня зашевелилось гадкое чувство: деньги, проблемы, да еще – глаза эти, глаза…

Конец ознакомительного фрагмента.