Изувер

Барабашов Валерий Михайлович

От зверского удара ногой в живот Резаный согнулся пополам, рухнул на бетонный пол подвала. Стонал, глухо выкрикивая: «Зачем ты сильно бьешь, Кашалот? Кот твой — не человек… Мы тебе десять… сто котов принесем, самых лучших… Мамед звал тебя на „стрелку“, почему ты не приехал? Мы бы договорились. Мы хотели город поровну поделить. Ты бы много получил, Борис!»

— А чего со мной таким путем, через угрозы, договариваться? Я у себя дома живу, это мой город. А вы наглеете с каждым днем. Город мой делить!.. Ишь, чего захотел!

Кашалот

заорал вдруг на весь подвал:

— Я не собираюсь его ни с кем делить, понял ты, свинья? Я тут хозяин! Я же не лезу в твой Баку, не убиваю котов и не вешаю их на ручки офисов! И не подбрасываю ксивы! На!

Глухие удары ногами по-прежнему чередовались со стонами и ругательствами. Резаного били по очереди: сам Кашалот, потом Рыло, Колорадский Жук, Мосол… потом снова Кашалот.

Чуть поодаль, в полумраке подвала, на таком же ящике из-под пива, сидел в черной маске Койот, смотрел через прорези в шапочке на экзекуцию, ждал своего часа «ТТ» с глушителем, который вручил ему Кашалот, лежал в кармане куртки.

— Так, теперь поговорим. — Кашалот властным жестом остановил расправу. — Говори, сука, кто тебя на офис мой навел? Кто помогал Спонсора моего калечить?

— К… какого еще спонсора? — не понял Резаный.

— Кота так звали.

— А… Не знаю ничего… Это не я кота вешал на ручку двери.

— Та-ак… Хорошо, Мосол! Возьми-ка у меня в джипе плоскогубцы. И живей!

Кашалот лично, плоскогубцами, стал выламывать у Резаного зубы. На его беду, во рту у него было пять или шесть золотых зубов, Кашалот выломал три передних, резцы и клык — с первого же захода. Трое держали орущего пленника, а Кашалот, озверев от вида крови и сопротивления азера, орудовал плоскогубцами.

— Кто тебе помогал? Говори, тварь! Кто с тобой был? Ну?

— М… мент твой помогал… Капитан! А-а-а!.. Больно-о-о…

— Мерзляков?!

— Он самый. Ему Мамед большие деньги дал, капитан все про тебя рассказал. Что ты город хочеть взять, что ты против нас и всех других авторитетов войну задумал, что нас выжить из города хочешь… — Резаный захлебывался кровью, и его отпустили, дали возможность отплеваться.

— Ты врешь! — Кашалот задыхался от ярости, известие буквально затмило ему разум. — Чтобы Мерзляков!..

— Не вру, Борис! Не вру! — кричал Резаный кровавым ртом. Он стоял на коленях, цеплялся за полы дубленки Кашалота, пытаясь подняться, понимая теперь, что шутить с ним здесь не собирались, что попал в лапы безжалостных людей и, может быть, признание о Мерзлякове спасет ему жизнь. Он сдавал мента отчаянно, безоглядно, — стремясь выиграть время, рассчитывая на то, что Кашалот станет разбираться, уточнять, что-то спрашивать у того же Мерзлякова — как иначе? — а тем временем ему, Гейдару, удастся каким-либо образом спастись.

— Расскажи, как было дело, — велел Кашалот.

Резаного снова усадили на ящик, и он, плача, сплевывая сгустки крови, молчал, все никак не мог успокоиться.

— Ну?! — грозно напомнил Кашалот. —

Слушаю тебя.

— Он сам пришел к нам, Мерзляков. Сам! Прямо в гостиницу, в номер к Мамеду. Показал удостоверение свое ментовское, сказал, что надо поговорить с глазу на глаз. Есть интересная информация. Мамед сказал ему, что у нас тайн друг от друга нет, говори так. При всех. Мы четверо — Мамед, Архар, Казбек и я — как братья. Твоя информация всех нас касается? Мерзляков сказал: да, всех… — Гейдар помолчал, потом спросил: — Зачем зубы ломал, Борис?! Котов — тысячи, мы бы тебе…

— Заткнись! Продолжай про Мерзлякова! Что он потом сказал? О чем просил?

— Он шампанского сначала попросил. Есть, говорит, у вас «Советское полусладкое»?.. Я принес, он сразу полбутылки выпил…

— Так, похоже на него. Дальше!

— Потом он говорит Мамеду: «Моя информация дорого стоит. Бесплатно я тебе ничего не собираюсь сообщать». Мамед спросил у него: «Сколько твоя информация стоит, капитан?» Он сказал: «Машину я купил, мне теперь гараж нужен. Тачка на улице стоит, на стоянке. Мерзнет, гниет. По утрам завести не могу, а мне ездить надо».

— Ну и что Мамед ответил? — Кашалот мрачнел все больше. Лучший друг! Страж!.. Сколько он того же шампанского за эти два года пожрал, сколько сумок с продуктами домой уволок! И на его, Кашалота, «шестерке» ездит. С-сука! Мало все. Пошел, продал… Гад ползучий! Тварь ненасытная!

Кашалот не выдержал, длинно и грязно выругался, сплюнул в сердцах. Все остальные молчали, боясь пропустить хотя бы слово из того, что рассказывал Резаный.

Молчал и Койот, по-прежнему сидел в отдалении, слушал. Гнев Кашалота он разделял вполне.

Мочить надо было в первую очередь этого мента, Мерзлякова…

Резаный продолжал:

— Мамед сказал ему: «Капитан, я тебе заплачу, но я хочу услышать сумму. Сколько ты хочеть?» — «Пятнадцать „лимонов“. Я присмотрел один недорогой гараж, кое-какие деньги у меня есть». — «Так, понятно. А о чем же идет речь?» — «Речь идет о твоей жизни, Мамед. Или о жизни кого-нибудь из вас. Кашалот собирается кого-то из вас убить». — «Зачем?» — «Чтобы напугать вас.

Чтобы вы уехали отсюда. Или платили ему. Он хочет быть хозяином города…»

— Ну, падла-а-а! — простонал Кашалот.

— Но Мамед ему сначала не поверил, Борис, — Резаный шепелявил, морщился от боли, с собачьей преданностью и страхом заглядывал в глаза Кушнареву.

— Я же его на гуляв тюкрошу, если это все подтвердится! — Кашалот не слушал уже Резаного. — За пятнадцать «лимонов»!.. Сам пришел?!

— Сам, — снова подтвердил Резаный. — Мы ничего про такого Мерзляковане знали. Пришел, удостоверение показал, стал говорить…

Черные блестящие глаза Резаного зажглись надеждой. Он видел, что избрал правильную тактику. Сейчас надо во что бы то ни стало потянуть время, заставить Кашалота и его бандитов переключиться на этого мента, начать разбирательство. А там видно будет…