Извечная песня
Шрифт:
Пахарь (шагая за сохой)
Гей же бороздою,
Конь мой черногривый!
Гей же за сохою,
Пахарь несчастливый!
Экое раздолье!
Не окинешь взором.
Вспашем наше поле
Мы с тобою скоро.
Полной горстью смело
Разбросаем зерна,
Чтоб зазеленела
Ширь поляны черной.
И проедут люди,
И пройдут по шляху,—
Всяк дивиться будет,
Что
Гей же бороздою,
Конь мой черногривый!
Гей же за сохою,
Пахарь несчастливый!
Прохожий (приближаясь)
С верой в дни иные,
С песнею весенней
Всяк поля родные
Вспашет и засеет!
Дождь ли поливает,
Буря ль плачет, воет,
Не переставая,
Птицы гнезда строят.
Никогда не знает
Труженик заране,
Чем земля отплатит
За его старанье.
С песнею весенней,
С верой в дни иные
Вспашет и засеет
Полосы родные.
Пахарь (как бы про себя)
Лемехи — тупые,
Конь идти не хочет.
Руки — как чужие,
Пыль забила очи.
Боль в спине, ломота —
Сила, знать, пропала.
И с обедом что-то
Женка запоздала.
Стой же, стой, лошадка!
Покурю я малость.
Может, легче станет,
Как пройдет усталость.
Прохожий (проходя мимо, кланяется)
Помоги вам боже
Силою своею!
Вспахано пригоже,
Осталось посеять.
Знать, живешь счастливо:
Хата есть и поле…
Где ж мой дом? Где нива?
Доля ж моя, доля!
(Идет дальше.)
Пахарь
Он идет и плачет,
Я порою — тоже…
Где же, где удача?
Где она, прохожий?
(Распрягает коня.)
Жена приносит обед.
VI. Лето
Поле. Вдали, по краям его, чернеют леса. На меже под дикой грушей сидит, задумавшись, мужик; напротив него Весна, а вдали — большак и помещичья усадьба, окруженная садами. Налево — залитый паводком сенокос; направо — засеянные полоски; яровые посевы покрывает сурепка; озимые, побитые градом, также наполовину с сорными травами. На небе с востока поднимается туча, слышен гром. К мужику подходит Лето, неся в одной руке серп, а в другой косу.
Лето
Что задумался так, мужичок?
Погляди хоть чуть-чуть веселей!
Вот
Вот и серп для хозяйки твоей.
Травы выросли — нечего ждать!
И хлеба созревают как раз.
Ты косить собирайся и жать,—
День петров не напрасно у нас.
Час настал — не валяться в избе…
И коль вздумаешь силы жалеть,
Всё зимою припомнят тебе
И сарай запустевший, и клеть;
И припомнит голодный твой скот,
И семья не забудет твоя.
И пурга зашумит, запоет,
Хоть умри: ни пути, ни житья!
На! Бери, что тебе я даю,
И скорей на работу иди.
Собирай в поле жатву свою,
Тяжкий труд до конца доводи.
Мужик (растерянно озираясь)
Что? Куда ты велишь мне идти,
Лето ясное, жать и косить?
Речь такую нетрудно вести,
А попробуй взаправду пожить!
Свой лужок я подчистил весной;
Сеял — брал семена под заклад;
Ныне ж, глянь! Луг мой залит водой,
А колосья — пустые торчат.
Ел, не ел я, одет, не одет,
Делал все, как у добрых людей;
Знает силу мою белый свет,
Только кто ж я на ниве своей?
Не поднимется с горя рука,
Опостылело это житье.
Эх ты, доля, — беда мужика!
Ой ты, ясное Лето мое!
Лето
И не стыдно ль тебе, — что ни год,—
Хоть и крепок, как дуб вековой,
Говорить про нужду, недород
И клониться увядшей травой?
Стоном ты не прогонишь беду,
Слез твоих не боится нужда,
Счастье ходит однажды в году
По полям, да и то не всегда.
Так не жди ж, не сиди, не зевай,
Не дремли, как под лавкой топор.
Поскорее свой хлеб убирай
И — в поденщики к пану на двор.
Мужик
Панский двор мне известен давно,
Там всю жизнь я работал не впрок,
И всегда выходило одно,
Что пуста моя хата и ток.
Вышибала мне барщииа дух,
Думал: воля даст счастье и хлеб.
Вышла воля. А глянешь вокруг —
Как и прежде, я беден и слеп.
Лето
Ну, поехал же, братец ты мой…
Видно, толку не будет у нас.
На-ка серп со стальною косой!
Иду Осени дать я наказ.
(Бросает косу и серп под ноги мужику и уходит.)