Извек
Шрифт:
Тут же стал собирать под своим началом крепких сорвиголов, сколачивая небольшое, но весьма справное по выучке войско. А уже с войском начал думать о том, чтобы потихоньку обосновать где-нибудь маленькое княжество и к старости зажить спокойно и беззаботно, наставляя детей и воспитывая внуков. Вдохновляли на это и уверенность в собственных силах, и пример одного древнего героя, про которого услышал в детстве от старого баяна. Тот, собрав на Дону ватагу лихих голов, тоже, в конце концов, добыл себе и власть, и славу, и счастливую старость.
А мы чем хуже, частенько размышлял Бутян, глядя на своих рослых воинов.
ГЛАВА 8
Не подмажешь — не поедешь, не упав — не полетишь.
Укутанная тающим туманом дорога, уводила все дальше в лес. Нити солнечных лучей, прорвавшись сквозь густую листву, колыхались над травой и высвечивали россыпи крупных росинок. Извек достал из переметной сумы Кощеево угощение. Придирчиво осмотрел душистые лепешки с орехами и сморщенными коричневатыми ягодами. Не заметив ничего необычного, попробовал, удивился свежести, будто печенье только на рассвете рассталось с жаром печи.
Ворон бодро топотал под разноголосье утренних птах. Жадно ловил ноздрями аппетитный запах, косил глазом и фыркал, успешно выклянчивая лакомство: каждая третья лепешка доставалась ему. Наевшись, Сотник обмахнул бороду и, на всякий случай пошарил в суме. С удовольствием убедился, что там еще осталось, отряхнул руку, застегнул потертый ремень. Лес становился гуще. Солнечные зайцы постепенно исчезли, и под изумрудным пологом воцарились прозрачные светлые сумерки. Завтрак навеял благостное настроение, будто все события последней седьмицы приснились и теперь наступило светлое пробуждение. В голове промелькнула мысль: может всё привиделось, и Лелька, и берег, и река… Может и не было ничего у костра…
— Было! — ответила тупая игла в сердце. — Было!
Будто в подтверждение, Ворон ржанул, потряс гривой и шумно вздохнул. Извек нагнулся вперёд, почесал жёсткую чёлку.
— Ничё, ничё! Всё у нас будет хорошо. Вернёмся — найду и тебе хорошую кобылку и, на ночь в поле отпущу… а то и на две.
Ворон заметно воспрял духом. Цокот стал звонче, чёрные лопухи вытянулись в небо. Извек усмехнулся.
— Как нам всё-таки мало надо для счастья. Чтобы жилось не голодно, не холодно и было к кому приласкаться. Потом, конечно же, детишки… Ну, само собой, чтобы было на что их с мамкой побаловать. А там, чтобы для отпрысков хорошие пары нашлись. И, чтобы внуки радовали, и чтобы героями были. И чтобы в ратном деле с ними всегда Спех был. И, конечно же…
Ворон звякнул удилами.
— Да… — спохватился Сотник. — Для счастья нужно совсем немного.
Наезженная просека вывела на тесную полянку и разделилась надвое.
Ага, вот и развилка, изрёк Извек. Видишь, травоед, не соврал Кощей. Все как в сказке: направо поедешь — хрен знает, куда уедешь. Налево поедешь — хрен знает, когда приедешь, хотя нам вообще-то налево. А назад поедешь…
Да никуда ты, сказочник, не поедешь. Здесь и останешься…
На
— Как же я не люблю охоты и засады… — досадливо сморщился Извек.
В тот же миг сзади, отрезая путь к отступлению, грохнулось толстое неструганное бревно с привязанными торчмя заострёнными кольями. Такие же шипастые загородки перекрыли и оба разветвления дороги.
Ворон остановился, стриганул шелковистыми ушами.
Приехали, подумал Сотник, плакало Кощеево яичко, эти мордовороты из него глазунью сварганят. В такой тесноте не развернуться, а на коне без манёвру воевать не сподручно.
Перед внутренним взором мелькнуло Лелькино личико, и он с тоской пробормотал:
Извиняй, девка, неувязочка вышла. Попробуем, конечно, отбрехаться, однако, ежели что, не обессудь.
Он глянул на матерого мужичину вдвое шире остальных. Вожак лениво прислонился к стволу, по-хозяйски осматривал и коня, и всадника.
Кошель кидай сюда, мечик налево, суму с харчами — направо, одёжу сымай и клади прямо перед ногами, тады может и отпустим живым. Ну… или еле живым, он цыкнул зубом и отлепился от дерева. И с лошадкой своей прощайся, мои хлопцы с утра ничего не ели, от голоду с ног валятся.
Он оглянулся на сытые рожи товарищей, с десяток глоток глумливо захохотали. Ворон переступил копытами, но Извек придержал повод и с укоризной глянул на главаря.
Почто, уважаемый, коника пугаешь? Он у меня робкий, теперь от страху спать ночью не будет, а убаюкивать некому.
Ничё, мы его убаюкаем! Заснёт без задних ног! разбойник зло усмехнулся и, под дружное ржание, двинулся вперед. Слезай!
Растопыренная пятерня потянулась к уздечке. Извек почувствовал, что вылетает из седла и едва успел сжать ногами конские бока. Ворон одним прыжком развернулся, вскинул зад и впечатал оба копыта в улыбающуюся морду. Главаря отбросило в кусты. Еще один дикий прыжок и конь, как ни в чем ни бывало, снова встал мордой к разношерстной компании.
Предупреждать надо, сквозь зубы прошипел Сотник, косясь на бандитов.
Улыбки застыли и медленно стекли с заросших бородами лиц. Мужики подобрались, поудобнее прихватывая оружие. На главаря не оглядывались — из гущи промятых кустов не доносилось ни звука. Зато всадник вдруг торопливо заговорил:
Эй, робята, не горячись! Ну, дурной он у меня, сам иногда боюсь. Вы еще не знаете, как он кусается. Да лучше и не знать. Намедни ярл Якун на него брагой дыхнул, так он у ярла полщита откусил. Дракон, а не конь, хоть и дурной маленько.
Ворон, тем временем, кротко ущипнул пучок травы и, пытаясь сжевать, зазвенел удилами.
Разбойники замерли, недоверчиво переглянулись и уставились на оборванного детину с копьем. Тот повел холмами плеч, прищурился, оценивая расстояние. Могучая ручища с бревноподобным древком пошла вверх.
Ворон всхрапнул, недожеванная трава веером разлетелась в стороны.
Понял! шепнул Извек и, как клещ, вцепился пятерней в гриву. Едва вторая ладонь упала на меч, конь вмял задние копыта в землю, и бросил мускулистое тело вперед.