Извек
Шрифт:
— Радоваться надо, что язву за себя не взял. То-то бы намаялся с такой женой.
— Да-а, с такой занозой можно и до смерти не дожить. — со знающим видом подтвердил Мокша. — Ну да теперь дотянешь… ежели раньше не помрёшь.
Вокруг послышались смешки. Извек тоже было хохотнул, но сморщился от боли. Сбоку фыркнуло. Ворон, не отходивший от хозяина ни на шаг, посторонился, а на месте чёрных ушей блеснули гладкие рога и красные огни глаз. Резан, догадавшись о намерениях козлоконя, злорадно ткнул пальцем в сторону Сотника.
— Ага! Теперь
В тот же миг белая голова Шайтана пошла вниз, Извек едва успел зажмуриться, как теплое и мокрое прошлось по его лицу. Когда язык сдвинул повязку и скользнул по рассечённому лбу, дружинник едва не взвыл от боли, но стиснул зубы и замер, помня как быстро полегчало Микишке на проплешинах. Дарька бросилась поправлять повязку, но рука Резана остановила.
— Не бойся, хуже не будет, проверил на собственной роже.
Дарька промолчала, глядя на лоб Сотника. Края раны вновь разошлись, но кровь не текла. Смахнув оставшиеся тёмно-красные сгустки, Шайтан ещё раз прошёлся по ране языком и скромно отошёл в сторону. Внучка волхва тут же стянула края раны и примотала тряпицу заново. Едва закончила, как руки дружинника сжались в кулаки.
— У-у, людоед, — зажмурившись прошипел Сотник и зашевелил губами, перебирая родичей Ящера.
Все замерли, не понимая, что происходит. Микишка же глумливо лыбился, знал, какие мириады игл бегают теперь по Извекову лицу.
— Так что там со степняками? — подал голос Микулка.
Мокша глянул на Эрзю, скорчил суровый, как у идола Могуры, лик.
— Да ни что! Нету их там больше, Ящер задери-прожуй-выплюнь.
— Ни одного! — добавил Эрзя.
Микулка понятливо кивнул, но, судя по лицу, ответом остался недоволен. Подвигал губами, упрямо покачал головой, наконец, не выдержал:
— Негоже безоружных!
— Что так? — не понял Мокша. — По-твоему, надо было их сюда тащить и кашей из моего любимого котла кормить? Не-ет, дружок, на это я даже пьяный и связанный не пойду. Да и чё ж такого, что безоружные? Я, чай, тоже меча не вынимал.
Дарька с ужасом округлила глаза.
— Всех голыми руками убил?!
— Ага, — скромно подтвердил Эрзя. — Голыми, как ограбленный ромей! Только не убил, а в путь направил, чтобы бежали шибче.
— Эт как? — оторопел Микулка.
— Как, как, — передразнил Мокша. — А так, как водится! Брал голыми руками, пригибал за голый загривок к земле, направлял в сторону голой степи и голым сапогом под зад, чтобы неслись без остановки до самого стана.
— Зады тоже голые были? — еле слышно уточнил Микулка.
— Да ты что! — возмутился Эрзя. — Кто ж захочет потом сапоги мыть?
Вокруг засмеялись. Один Ревяк сморщился, в красках представив мытьё сапог после степняцких задов. Мокша тем временем дожевал полоску мяса и принялся за основательное повествование:
— До того как мы их, стало быть, восвояси проводили, эти батыры немало интересного поведали. — балагур украдкой взглянул на Извека, но тот невозмутимо пялился в звёздное небо и
— Явились сюда эти доблестные хлопцы… с кем бы вы думали? С Радманом сыном Кури.
Удивлённое молчание было наилучшим поощрением рассказчику и круглое лицо Мокши победно засияло.
— Так вот… нет больше Радмана-Бешенного! Подмолодил его наш Сотник! Потому то и гнались за Векшей как штоломные, едва всех коней не сгубили. О как!
Взгляды устремились на Извека. Ерга задумчиво хмыкнул.
— Выходит, те роды и семьи, что он собрал теперь разбегутся? Гоже! То-то наши обрадуются…
— Не обрадуются, — посмурнел Мокша. — Если верить этим чумазым батырам, выходит, что Радман, перед походом, полонянку одну заикрил. Теперь будут ждать рождения великого отпрыска. Звездочёт ихний напророчил, что соберёт это дитятко войска невиданные и что потопчут они всю Русь изрядно…
— Всё одно, в ближайшие годы поутихнут, — вмешался Эрзя. — А к той поре и наши сыны подрастут. Так что, поживём увидим.
Микулка глядел на усталого Извека. В глазах горело неудержимое любопытство. Наконец, окликнув Сотника, спросил:
— Как же ты Радмана оприходовал? Возле него же всегда не меньше двух сотен сабель.
— Он меня ещё пьяного не видел… — улыбнулся Извек, но Мокша перебил.
— Значитца так. Их и тут было под три сотни. И хотели они, поначалу, нашего сокола живьём взять. Однако Векша их так потрепал, что Радман решил уже просто убить стервеца. Да не тут-то было. Ворон их лошадок скорее бы насмерть загнал, ежели бы догонять взялись. А тут ещё как на зло Киевские земли рядом. Вот Радман и вызвался на двобой, пока Сотника окружать будут.
И всё бы хану удалось, да только бой не в его кошель пошёл. Хотя… — Мокша поглядел на Извека. — И герою нашему тоже не сладко пришлось.
— Сбавляй, почтенный, — в шутку возмутился Сотник. — Что ж мне было, по всем правилам, до вечера с ним волтузиться? Ну подставился маленько, чтоб его на лихой удар вытянуть, ну не рассчитал с устатку, ну схлопотал по башке. Только я же вот он, лежу как живой, а Радман где? И всё его войско?
Мокша кивнул, поднял указательный палец.
— Да! Однако не всё войско! Когда все за тобой рванули, с десяток следопытов в другом месте ошивались. Их к реке отправили. А позже ещё один ушёл, сообщить, в стане, что Радмана нет. Аман-Гельтулей, кажется. Ты его, сказывали, ещё раньше встречал.
Сотник хмыкнул.
— Жив, значит, акын! Ну, вольному воля, а следопыты почто утекли?
— Да, сдури! Взялись для хана русалку изловить. Намедни, видать, кумысом обожрались, вот она им у реки и примерещилась. А откель тут русалки, да тем паче, на берегу. Хотя, — Мокша хохотнул. — Вишь, повезло дурням, живы остались…
Сотник вмиг оказался на ногах и вперился в рассказчика дикими глазами.
— Где! У какой реки?
Мокша вытаращился в ответ, икнул от неожиданности. Когда из-за плеча Извека высунулась морда Ворона, оторопело пожал плечами: