Извини, я сыграю тебе на кладбище

Вронская Кристина

Через некоторое время, дело, наконец, было сделано, и я, глубоко вздохнув, присел на скамью у дороги. Я не был уверен, что произойдет что-то. Но она просила пианино — я его притащил. Сейчас отдохну

и пойду домой.

Но через несколько секунд я услышал шорох. Так шелестит платье из парчи. Повернул голову и увидел ЕЕ. Меня обдало холодом, лоб покрылся испариной. Вот она, живая (не знаю, правда, насколько), красивая и свежая, открыла тонкими пальцами калитку своей оградки и улыбаясь своей чудесной улыбкой, которую я так редко видел, пока она была жива, медленно прошла мимо меня. Она ничего не сказала, и я ничего не спрашивал. Молча встала за инструмент, и открыв крышку, провела по клавишам пальцами. Ногти у нее, как и раньше, были выкрашены черным лаком. Я почувствовал, что дождь перестал хлестать, и лишь редкие капли падали и стекали по моей куртке. Стало как будто светлее. Я поднял голову и увидел, как из-за туч выходит полная луна. Луна осветила лицо той, для которой я сейчас находился здесь. Она улыбнулась мне еще раз и начала играть. Музыка полилась плавными звуками и окутала туманом кладбищенские

дорожки и надгробия. Дождь прекратился. Не могу сказать, что совсем. Что-то падало сверху… Холодное, белоснежное, мелкое. Снег. Шел снег. Я поднял голову. Снежные хлопья, тихо кружась под нежную мелодию, падали и неслышно приземлялись на оградки, на гравий, на мраморные надгробия, на мои плечи черной куртки, на черное фортепиано, на ее черное платье и блестящие черные волосы. Я закрыл глаза. Чувствовал холод, слушал чудесную мелодию, а все вокруг освещал мягкий и холодный свет белоснежной луны, и я ощущал его даже сквозь закрытые глаза.

Не знаю, сколько я так просидел, но когда открыл глаза, ее нигде не было, клавиши продолжали нажиматься сами по себе, и музыка продолжала играть. Снег все вокруг покрыл уже тонким слоем. Я посмотрел в конец кладбищенской дороги. Там стояла она. Уходила и махала мне рукой. Я поднялся со скамьи и помахал ей в ответ.

— Прощай. — сказал я и направился к кладбищенским воротам. Меня направлял лунный свет, мягко падали снежные хлопья, и я уходил с кладбища под звуки нежной мелодии, играемой на фортепиано.