Извращенная принцесса
Шрифт:
— У тебя все равно не будет времени на ребенка, — обещает он, его губы оказываются слишком близко к моим. — Я обещаю, что буду достаточно тебя занимать. А когда мы будем готовы после того, как я хорошенько попользуюсь всеми твоими прелестными дырочками, ты сможешь иметь столько моих малышей, сколько пожелает твое маленькое красивое сердечко.
О Боже, кажется, меня сейчас стошнит.
— Но я не позволю чужому ребенку жить с нами под одной крышей.
33
ГЛЕБ
—
Саша наклоняется вперед на диване, чтобы нажать на изображение, заполняющее экран моего компьютера. Оно сворачивается, показывая его местоположение на карте Нью-Йорка.
— А посоветуй, кто из людей быстрее всего донесет до вершины?
— Капитан Владимир Змей, его зовут просто Змей, иногда Вова с самыми близкими друзьями, правая рука Михаила и лучший капитан. Хотя я знаю, что он проводит немало встреч в подсобке, Змей редко появляется на вечеринках в "Калейдоскопе". А вот его команда отдыхает там достаточно часто.
Саша кивает.
— Как часто приходят грузы?
— Крупные, после которых им всегда нужно расслабиться, приходят во вторую и четвертую среду каждого месяца. Они отвечают за инвентаризацию поступающих из-за границы грузов. Крупные поставки, которые могут оказаться на волоске, если перевозчики неправильно накачают девушек. — Я знал. Именно эти грузы я проверял в тот день, пока мы не забрали один из них, тот самый, в котором находилась Мэл. У меня все сжалось внутри, когда мои мысли обратились к ней без моего разрешения.
— Свиньи, — бормочет Саша себе под нос.
Я хмыкаю.
— Змей занимается более грязными делами Михаила в городе — сортирует девушек, оценивает, какие из них достаточно высокого качества для VIP-клиентов, ну, знаешь, проверяет, девственницы ли они и все такое. Настоящий первоклассный парень. Именно он занимается той работой, к которой Михаил не хочет прикасаться даже с десятиметровым шестом. Таким образом, имидж Сидорова остается нетронутым для всех великосветских тусовок, в которых нуждается его целевой потребитель.
— И рекомендация от него будет очень кстати для Михаила? — Заключает мой брат.
— Если ты сможешь найти общий язык со Змеем, то быстро добьешься одобрения Михаила.
Кивнув, Саша с задумчивым видом возвращается к изображению Михаила и указывает на мужчину, идущего в полушаге позади него.
— Этот жуткий засранец?
Я хихикаю.
— Он самый.
— Он похож на него. Работа кажется достаточно простой. Не подскажешь, что за процесс инициации?
— Ничего конкретного, но, по
У него подрагивает челюсть, но лицо остается спокойным, как и учил нас старик. Поймав мой взгляд, он ухмыляется своей наглой ухмылкой, которая сопровождает его сухое чувство юмора.
— Эй, мы не можем позволить себе иметь совесть в этой работе, верно? — Язвит он. — К тому же, что такое один красивый скелет в моем шкафу, когда у меня есть возможность раздавить ублюдка, который ее продал, и разрушить все до последнего камня в его империи.
Я киваю, изучая его лицо в поисках боли, скрытой за его ехидной репликой. Но мой брат хорошо ее скрывает, его щиты — непробиваемые стены холодного сарказма.
Мой телефон пикает, и я хмурюсь, когда мои глаза находят часы в верхнем углу экрана моего компьютера. Уже почти десять. Петр не стал бы звонить так поздно, если только это не экстренный случай, даже если он знает, что мы с Сашей работаем над стратегией. Покопавшись в кармане, я достаю телефон.
Сердце замирает, когда я узнаю код Бостона. Но не номер.
Я знаю только одного человека, который мог бы позвонить мне из Бостона, не считая Саши, который сидит рядом со мной. Когда я поднимаю на него глаза, он пристально смотрит на меня.
— Что-то мне подсказывает, что тебе лучше ответить, — подбадривает он, вздергивая подбородок.
Поднявшись с дивана, я шагаю к большому картинному окну своей современной, но скудно обставленной квартиры с двумя спальнями в Гарлеме. Какого черта Мэл звонит мне? Я думал, она покончила со мной. И если честно, я немного удивлен, что она все еще знает мой номер. Жгучее любопытство не позволяет мне удержаться от ответа.
Проведя пальцем по экрану, я подношу телефон к уху.
— Да.
— Г-глеб? — Всхлипывает она, заикаясь, так как ее дыхание кажется захлебывающимся.
Шок проникает в мое сердце при звуке ее слез, заставляя тело онеметь, в то время как мой разум гудит.
— Мел, что случилось? — Требую я, хватаясь за оконную раму для устойчивости.
— Пожалуйста, ты должен простить меня, — умоляет она, и ее слова снова разрывают зияющую рану в моей груди.
Но она так расстроена, что мне трудно соображать. Что, черт возьми, происходит?
— Я не имела в виду ничего из того, что сказала прошлой ночью, — торопит она.
Ни хрена подобного, Шерлок. Я понял это довольно быстро, когда она выставила меня за дверь, как только появилось более выгодное предложение. Но почему она звонит, чтобы извиниться? И какого хрена она плачет? Это действует на меня так гулко, инстинктивно, что мои мышцы вибрируют от напряжения, готовые броситься в бой, как только я смогу определить, какая неведомая угроза нависла над ней.