Извращённые умы
Шрифт:
– Моё решение о взятии дела окончательное.
Пит взволновался.
– А что же… что же мы скажем сэру Престону?
– побаивался он вспыльчивого старшего инспектора, ныне зазнайку ввиду его положения и приближённости к главному начальнику.
Вздохнув, Бэйтс не стал одёргивать юношу за сказанное «мы», ибо нет никаких «мы», есть только инспектор и младший констебль. Он ответил:
– Ничего не скажем. Пусть думает, что я веду нужные ему дела…
Пит свернул губы в кольцо в молчаливом удивлении и опасливости, вслед тяжело сглотнул
Глава 2
Инспектор без промедлений сел в свой чёрный автомобиль и отправился по адресу проживания семьи Левингтон. Они проживали в роскошном особняке подальше о городской суеты. Дом с колоннами впрямь изумил Бэйтса. Ему о таком только мечтать. Он считал, что в подобных домах обитают те, кто заработали деньги либо нечестным путём, либо за счёт рабского труда. Ворота стояли открытыми, автомобиль заехал на территорию особняка, проехал по дороге вдоль насаждений и остановился неподалеку от крыльца.
Бэйтс вышел и огляделся. По центру располагался фонтан и беломраморная статуя, приятно шумела водичка. Вокруг были раскинуты клумбы с цветами и кустарники. Дальше угла дома виднелись хозяйственные постройки, под навесом стоял дорогой автомобиль голубого цвета. Инспектор испытывал слабость к красивым автомобилям, ему захотелось подойти ближе и провести ладонью по гладкому капоту.
Его внимание отвлёк голос. Высокие парадные двери открыла служанка, судя по ее фартуку и чепцу. Женщина зрелого возраста спросила незваного гостя о цели визита.
Бэйтс сделал шаги в сторону крыльца и громко ответил:
– Я - инспектор и буду расследовать дело о пропаже сына мистера Левингтона. Я бы хотел с ним поговорить.
Служанка удивилась. Бэйтс сразу заметил ее реакцию. Пока она мешкала, в дверях появилась дама. Судя по внешнему виду, кто-то из членов семьи. На ней было приталенное длинное черное платье с декольте. Фигурой она обладала плотной, но с привлекательными формами, а пышный бюст вовсе бросился в глаза инспектору.
Дама спустилась с крыльца и подошла ближе. Ее волнистые волосы рыжего оттенка пушились и колыхались от ветерка, частью собранные в прическу и украшенные гребнем с черным жемчугом. Также жемчужные бусы Бэйтс заметил на ее шее - нить тянулась до самого декольте и утопала в ложбинке. Признаться, дама показалась весьма интересной и красивой. Обладала мягкими чертами округлого лица. На губах ее аккуратно лежала красная краска, не то, что у престарелой Изолы, - размазанная вокруг рта.
По виду ее Бэйтс сразу подметил озабоченность и печаль. Дама немедленно спросила:
– Вы что-нибудь узнали о нашем сыне?
Стало понятно, что это жена сэра Левингтона и мать мальчика. Слегка обескураженный инспектор, сам не понимая, чем именно, со звуком чмока резко разомкнул уста и ответил:
– Пока нет, мэм, но я обязательно узнаю.
Затем он представился и сообщил, что его недавно перевели в Управление. Дама кивнула и приветливо ответила:
– Меня зовут Терри Левингтон.
Пара вошла. Терри попросила служанку принести гостю чаю и домашнего печенья. Та приняла веление и удалилась. В сей момент Бэйтс в изумлении рассматривал дом. Впереди располагалась широкая лестница, уходящая далеко наверх, она примыкала к стене справа от гостя. По этой же стене были двери и овальный проём, туда ушла служанка, значит, это столовая, а за ней - кухня. Гостиная находилась слева. Возле лестницы красовалась ещё одна мраморная статуя в виде женщины с лирой в руках. С потолка спускалась многоярусная хрустальная люстра, словно в театре.
Инспектор вошёл вслед за хозяйкой в гостиную, которая была обставлена с особым шиком и размахом. Мебель из красного или тикового дерева, изящные софы и кресла, стеклянные столики и фигурные фарфоровые стойки для горшков с цветами или бронзовых часов. На одном из столиков стояла серебряная пепельница, рядом лежал портсигар. Несмотря на электричество в доме, кое-где стояли громоздкие роскошные канделябры.
Бэйтс и не думал, что Терри настолько внимательна. Она уловила интерес гостя и вдруг сказала:
– Канделябры семнадцатого века - наследие моего мужа. Мы не смогли от них избавиться, это память и искусство.
Инспектору стало немного не по себе от того, что его мысли прочитала собеседница.
– Конечно. Вы абсолютно правы. С появлением всё новых вещей, с развитием промышленности мы стали забывать о культуре прошлого, о своих предках… - желанно поддержал он. Хотя на самом деле у самого такой роскоши из прошлого не было.
Гость занял софу, напротив в такую же села Терри и взяла портсигар.
– Вы не против?
– уважительно спросила она.
– Что вы, нет конечно.
Дама закурила. И вдруг рука с сигаретой начала потрясываться, а дым выходил изо рта отрывисто. Она была встревожена.
– Я закурила, потому что это хотя бы немного помогает успокоиться, - решила пояснить дама.
– Когда речь заходит о сыне, то мне каждый раз больно и плохо… - говорила она, иногда поджимая губы, а порой тяжело вздыхая. На глаза наворачивались слёзы.
Подняв трагичный взор на гостя, Терри попросила поведать всё, что знает или даже просто о чём думает инспектор касаемо ее сына.
– Я понимаю вашу боль, я тоже отец, - первое ответил Энтони, вспомнив свою дочь.
– Пока что я не знаю, что думать, возможно, вы поможете мне. Прошло три года и расследование почему-то остановилось…
– Оно не остановилось!
– вдруг в эмоциональном порыве громко выдала Терри.
– Кто вам такое сказал? Мы до сих пор ждём ответов от служителей закона и ждём своего сына.
– Простите, я должен был высказаться иначе… Я имел в виду, что расследование затянулось, - исправился Бэйтс и не стал озвучивать, по чьей вине дело застопорилось, какая выскочка не смогла ничего толком выяснить.