Изыди, Гоголь!
Шрифт:
Начальник гвардии Зиминых и патриарх находятся на складе вдвоем. Бойцы гвардии блокирует вход в ангар. Не хватало еще пустить госагентов к уликам.
– - А Минкор имел право пускать сюда Романовых?
– - равнодушным тоном откликается Буран.
Его могучая фигура, обернутая в зачарованный меховой плащ, возвышается напротив мерцающего алого разлома. Неумолимое время и не думает останавливаться, а с каждой пройденной минутой заблокированный разлом все ближе к своему исчезновению.
Надежда на чудесное спасение Ольги
– - Я сказал офицеру тоже самое, -- хмыкает Ледовикин.
– - Поэтому его люди еще не пробиваются сюда силой.
Буран кладет ладонь на рукоять Трескунца. Когда дело касается рода и, тем более, семьи, патриарх Зиминых становится непреклонен.
– - Нам в любом случае придется отступить, -- делает последнюю попытку Ледовикин.
– - Скоро здесь будут представители НМА, а их мы точно не можем…
– - Отлично! Вот их ты и пропустишь!
– - обернувшись, рычит Буран.
– - А я спрошу у них, какого черта в их порту гвардия Романовых держала мою дочь в ЗАЛОЖНИКАХ!
Глаза графа заволакивает ярость, в голове набатом стучит собственное сердце. На его фоне голос Ледовикина звучит слишком тихо, но мрачная гримаса на его лице все-таки привлекает внимание Бурана.
Он оборачивается. Сердце внезапно пропускает удар.
Пульсирующий алый разлом лихорадочно мерцает и гудит. Трещина в пространстве зарастает и сжимается прямо на глазах.
– - НЕТ!
Слитным движением Буран выхватывает из ножен артефактный меч и взмахивает им по-горизонтали. С клинка срывается двухметровая волна льда, которая расходится игольчатым конусом и захватывает в ледяной плен половину склада.
Разлом, как ни в чем не бывало, сжимается до размеров окна, потом швейной иглы и наконец схлопывается. Холода древнего артефакта оказывается недостаточно, чтобы заморозить рану на теле самого пространства.
Выдыхая тяжелые клубы пара, Буран замирает.
Его ладонь, сжимающая рукоять Трескунца, стремительно коченеет и покрывается коркой льда. Но граф не замечает этого. Пустыми глазами глядя туда, где мгновение назад зиял алый разлом, он не замечает ничего вокруг.
– - Глава!
Подскочив к оцепеневшему патриарху, Ледовикин срывает с его пояса зачарованные ножны и со второй попытки прячет в них Трескунец. Аккуратно разжимая задубевшую ладонь дворянина, слуга забирает смертоносный артефакт.
Отступив на шаг, Ледовикин оглядывает склад. Разлом придавал ему пугающую атмосферу, но без него стало только хуже.
– - Это моя вина, глава, -- начальник гвардии падает на колено и склоняет голову.
– - Если бы я лучше подготовил охрану имения, этого бы не произошло. Я готов заплатить за эту ошибку жизнью.
Опустив взгляд на слугу, Буран равнодушно дергает плечом.
– - Мы оба виноваты. Если
– - То они бы пришли в другой раз. Эта заварушка была неизбежна!
Из темноты склада выныривают две сотканные из тьмы гончие и с радостным лаем проносятся мимо патриарха Зиминых. Не веря своим ушам, тот оборачивается.
Соскальзывая по деревянному ящику, на землю оседает Ворон. Взмыленная голова, порванный грязный пиджак, раны на руках и ногах, которые уже не кровоточат и, кажется, затягиваются прямо на глазах.
Чернильно-черные борзые ластятся к своему хозяину, слизывая с его лица кровь и грязь. Отправиться в разлом вместе с ним они не могли, потому что младшие духи привязаны к миру, в котором их призвали.
– - Фу, псины, фу!
– - Ворон поправляет маску, едва не слетевшую от ласк нечисти.
– - Бр-р-р! Тепленький же прием!
Вздрогнув, он обнимает себя руками.
Буран тут же подлетает к нему и с ошалелым видом хватает за грудки.
– - Где Ольга?! Что с ней?! Говори!
Раздается злобное рычание. Сотканные из тьмы гончие обходят Бурана с двух сторон. Под ногами графа сгущаются зловещие тени.
Ворон заламывает бровь.
Поиграв в гляделки, патриарх Зиминых отпускает его. Поправляя пиджак, теневой маг усмехается:
– - Я в порядке. Спасибо, что поинтересовались. Ваша дочурка, кстати, тоже.
Опережая вопрос графа, Ворон достает откуда-то самый обычный, на вид, смартфон.
– - Я освобождаю тебя.
Ничего не вспыхивает, не загорается, не гудит. Слова силы не вызывают никаких эффектов кроме того, что у ног Бурана вдруг оказывается тело его дочери.
Изломанное, грязное от крови, едва дышащее тело его дочери.
– - Ну, в относительном порядке, -- задумчиво протягивает Ворон.
Граф падает на колени, его дрожащие руки тянутся к израненной дочери, но замирают на полпути.
– - Оля, ты слышишь меня? Доченька, пожалуйста…
Девушка издает слабый стон. Буран оборачивается к слуге, но Ледовикин уже уносится за помощью.
Патриарх Зиминых обращает на Ворона затопленный яростью взгляд.
– - Что там произошло?
– - рычит дворянин.
– - Это был Романова, да? Где эта тварь?!
Задумчиво глядя на белокурую девушку, теневой маг говорит:
– - Княжич заплатил за своего легкомыслие жизнью.
Рука графа падает на пояс, где должен быть Трескунец. Но артефакт все еще у Ледовикина.
– - Это хорошо, -- отстраненно кивает Буран.
– - Но недостаточно...
Наконец, ведомые начальником гвардии Зиминых, прибегают медики. С форменными нашивками, это люди из Бригады Первичного Сдерживания, которые первыми прибывают к открывшимся разломам, ликвидируют вырвавшуюся оттуда нечисть и помогают пострадавшим.