К черту моральные принципы
Шрифт:
Было страшно, что этот ледяной, арктический холод останется между ними навсегда. На следующий день Люба взяла неиспользованный отпуск на работе, благо заказов у компании почти не было, и уехала к родителям, пережидать бурю. Она знала, что права и не права одновременно. А Степа был в ярости, лучше ему на глаза не попадаться, когда он такой... Он ведь любит рубить с плеча... А Люба не должна, не может его потерять...
И она уехала. Уехала, чтобы, вернувшись сегодня утром, обнаружить в квартире искалеченное тело.
Глава 7
К
— А потом я вызвала полицию... И вот... — она замолчала, беспомощно уставившись на меня.
— Да-а-а... дела, — пробормотала я. Мне было просто до слез жалко эту несчастную женщину и ее никудышного, но любимого мужа. На языке вертелись какие-то фальшивые сочувственные слова, но произносить их после проникновенной исповеди казалось кощунством.
Мы помолчали минут пятнадцать. Потом Люба подняла на меня опухшие глаза и произнесла извиняющимся голосом:
— Простите, что я на вас все это вываливаю. Мне просто надо было...
— Да ничего страшного, — перебила я ее с излишним жаром. — Правда! Мне было очень интересно... то есть не интересно... Тьфу ты, сама запуталась. — Я окончательно смутилась. — Я хотела просто сказать, что понимаю вас. У меня тоже совсем недавно погиб муж.
– Да?
— Да. Я знаю, это больно, и будет еще больнее. Я бы на вашем месте не сидела в той квартире одна. Поезжайте к свекрови, ей тоже нужна поддержка. — Я мысленно поаплодировала себе. Иногда выдаю удивительно здравые идеи. — Представляете, каково ей сейчас?
— Да, действительно! — Люба прямо на глазах ожила. — Я так и сделаю!
— Только оставьте свои координаты в полиции, — напомнила я. — А то еще подумают чего-нибудь.
— Да, — потухла она. — Эти могут.
Тут мне в голову пришла еще одна гениальная мысль:
— А давайте обменяемся телефонами? Может, я помочь смогу.
— Да как-то... нехорошо. Я и так доставила вам много неприятностей.
— Ничего подобного! Вы мне, наоборот, помогли.
— Да? Чем? — изумилась она.
О, язык мой — враг мой. Чем она помогла? Чем?
Не рассказывать же, что я тут расследование провожу.
— Я... ну, мне стало легче после вашего рассказа, — промямлила я. — И хотелось бы знать, что с вами все в порядке.
— Ну ладно. — Она по памяти продиктовала свой мобильный, потом с непонятной тревогой посмотрела на дом. — Мне надо туда вернуться?
— Наверное, да. Дверь закрыть, собрать вещи.
Хорошо представляю, каково ей будет снова зайти в ту комнату.
— Или, знаете, можно ведь попросить соседей. У вас хорошие отношения с соседями?
— Да, вполне.
— Можно попросить их запереть, а потом забрать ключ. Если доверяете.
Тут она наконец-то слабо улыбнулась:
— Как хорошо. Так и сделаю! Спасибо вам большое. Я пойду, наверное.
— Да, конечно, до свидания!
Она ушла, а я осталась сидеть на скамейке, тщетно пытаясь привести мысли в порядок.
Неизвестно, сколько я бы еще так просидела, если бы мое внимание не привлекла ругань колоритной парочки.
Невзрачный мужичонка с недельной щетиной на худом испитом лице громко выяснял отношения с пухлой, броско накрашенной гражданкой.
— Да, етыть туды и растуды. Не мы этова, говорю! — сипел он.
— Тогда кто?! Кто еще?! — визгливо возмущалась дама. — Вы, алкашня, вечно здесь третесь!
— Чувырла толстомясая, — беззлобно ругнулся мужичок. — Мы вчера у Михалыча сидели. Евойная баба свалила. И холодно. — Явно не желая продолжать выяснять отношения, он развернулся и побрел по направлению к пивному ларьку.
— А ну стой! — снова заверещала гражданка в красной куртке. — Стой, кому говорю! Ты куда, я еще не кончила!
Постепенно стало ясно, что причиной баталий послужил небольшой деревянный столик, стоящий в палисаднике под окнами. Я встала со скамейки и подобралась поближе, чтобы рассмотреть, что же инкриминируется местному алкоголику.
Картина преступления не требовала пояснений: на свежевыкрашенном изумительной бирюзовой краской столике и скамейке возле него чернели грубые следы мужских ботинок сорок пятого размера. Я тихонько ухмыльнулась: очевидно, это было не первое покушение местных алкашей на столик, который скандальная дамочка считала своей собственностью. Все еще улыбаясь, я подняла глаза на окошко над столиком и обмерла. В окне сияли алые шторы в ядовито-зеленый горошек!
Мне вдруг стало холодно на мартовском ветру. Очень живо представилась картина, как преступник аккуратно залезает сначала на скамейку, потом на столик, заглядывает в окно, чтобы проверить, дома ли жертва, а потом идет к квартире и звонит в дверь. А ведь Степан сам его впустил! Впустил — значит, хорошо знал — не ждал подвоха. Не ждал, что его привяжут к батарее и начнут вырывать ногти.
Сидеть около этого дома как-то резко расхотелось, и я почти бегом направилась к машине.
Прошла по дорожке, мимо детской площадки и кустов, приближаясь к углу противоположного дома, за которым и оставила свой транспорт. Тут меня ждал новый сюрприз.
Синий «Ниссан Мурано»! Точно такой же, как был там, на бензоколонке, с которой начались мои приключения.
Он стоял прямо на соседнем с моей машиной месте. И кажется, там внутри даже кто-то сидел. Хорошо разглядеть я не успела, потому что отскочила обратно за ближайший куст.
Ну что же я за трусиха! Мало ли в Москве «Ниссанов»? И наверняка среди них хватает синих!
«Может быть, это какой-нибудь совершенно безобидный местный житель», — пыталась я себя успокоить, а ноги уже сами несли меня обратно, под прикрытием спасительного кустарника, мимо бирюзового столика, к противоположному углу дома. Подальше от страшного автомобиля.