К колдунье не ходи
Шрифт:
– Скажите, где вы работаете?
– В двух местах вкалываю. До четырех часов в детском садике помощником воспитателя числюсь, а с шести и до десяти в кабаке одном посуду мою. А по субботам за подругу и двух ее коллег офисы в одном бизнес-центре убираю. Те бабы семейные, по субботам с семьей, с мужьями время хотят провести. А у меня мужа нет, отчего бы и не поработать? Рубль лишним никогда не бывает.
Да, работать, конечно, надо. Но, кроме этого, надо еще помнить и о своих близких. Еще до недавнего времени у Ларисы Львовны были две дочери и внук. Но об Ульяне она не могла сказать почти ничего.
А ведь жизнь не вечна. И может так статься, что, заработав все деньги, до каких вы смогли добраться, окажется, что самое главное в этой жизни вы и упустили. И не надо думать, что это касается исключительно миллиардеров. Может, час их работы и приносит миллионы долларов или евро, а у бедной Ларисы Львовны выходит лишь сотни рублей, но суть от этого не меняется. Люди, не будьте так одержимы своей работой!
Но, с другой стороны, теперь сыщицам стало более понятным отсутствие порядка и чистоты в квартире Ларисы Львовны. Когда по шесть дней в неделю с семи утра и до десяти вечера с коротким перерывом ты занимаешься тем, что драишь полы и посуду у чужих людей, на свою собственную квартиру не остается уже ни сил, ни времени, ни желания.
– Лариса Львовна, мы можем посмотреть вещи вашей дочери?
– Что поценнее и получше было, она с собой забрала, – нехотя, но все же призналась им мать. – Днем собиралась, тайком, меня дома не было. Но я и тому рада, что она моего ничего не прихватила.
Вряд ли что-то из имевшегося у Ларисы Львовны добра могло бы привлечь Ульяну. Что ей могло понадобиться в бедно обставленной квартирке матери? Синтетический ковер с традиционным орнаментом? Или холодильник – совместный плод российско-белорусского сотрудничества? Или, возможно, телевизор, который даже не был снабжен жидкокристаллическим экраном?
Все в квартире Ларисы Львовны было простеньким и дешевым. И подругам внезапно стало интересно: на что же женщина тратит заработанные таким трудом деньги?
– Отдыхать езжу! – с гордостью объяснила им Лариса Львовна. – Хоть раз в году в свой законный отпуск человеком себя чувствую! Беру пять звезд, все включено, и кайфую у турков или египтян. Не я уже перед чужими людьми выслуживаюсь, а передо мной на задних лапках мальчики-официанты выплясывают.
И ради одного месяца триумфа стоит жить в квартире, больше напоминающей помойку? Стирать, убирать и мыть посуду по шесть дней в неделю? Разве оно того стоит? Ведь в году не один месяц, а целых двенадцать. Но получается, что живет Лариса Львовна только одну двенадцатую своей жизни. Остальная ее часть проходит под знаком каторги.
Оставив странности некоторых людей при них самих, сыщицы углубились в изучение предметов, которые Ульяна не захотела или просто побрезговала взять из дома в новое жилье. Кассетный магнитофон, прикрытый от пыли салфеточкой. Простенький пузатый телевизор без пульта и DVD-проигрыватель к нему. Безнадежно устаревшая техника, которая если и могла подняться в цене, то лишь спустя не один десяток лет.
Вот тогда, спустя полвека, или лучше – через целый век, наши потомки будут восхищаться странными диковинными приспособлениями, с помощью которых предки прослушивали музыку, смотрели фильмы,
Да и район, состоящий из «хрущевок», столь презираемый сейчас, если переживет свой вековой юбилей, станет предметом какого-нибудь экскурсионного маршрута. И гид будет в торжественных выражениях рассказывать о верховном секретаре коммунистической партии господине Никите Хрущеве, который с помощью малобюджетного строительства практически вывел на тот момент страну из жилищного кризиса.
Но, вернувшись в наши дни, повторим: ничего ценного в квартире Ларисы Львовны не имелось. Даже вор, загляни он сюда, вряд ли чем-то заинтересовался бы.
Порывшись в ящиках письменного стола, подруги сделали лишь два вывода – обе сестры Филипчук учились плохо. Но если Лена училась просто плохо, в ее тетрадях и дневнике теснились троечки и четверочки, разбавленные редкими пятерками по пению или труду, то в дневнике у Ульяны длинными рядами шли одни лишь двойки. Тройки и то были в ее жизни праздниками. А уж несколько четверок, которые подругам удалось обнаружить, были исключительно по физкультуре.
– Дочери учились не ахти как, – без малейшего смущения признала Лариса Львовна. – Да и в кого им башковитыми быть? Я еле-еле восьмилетку закончила, сразу же на фабрику пошла работать. А отец…
На этом месте Лариса Львовна вновь запнулась. Уже в который раз, как заметили подруги, заговорив об отце девочек, женщина как-то спотыкалась.
– Так что – отец девочек?
– Андрей – мой бывший… он тоже институтов не заканчивал, – глухо произнесла Лариса Львовна, словно бы задумавшись о чем-то своем.
– Скажите, ведь обеих ваших дочерей звали Еленами?
– Да.
– И кому же пришла в голову такая странная идея?
– Почему странная? Красивое имя.
– И все же, кто решил так назвать обеих девочек? Вы или ваш муж?
– Андрей так распорядился, – тихо пробормотала Лариса Львовна. – А я с мужем спорить не приучена. К чему? Все равно он бы на своем настоял.
– У вашего мужа был крутой характер?
– Обычный.
Говорить о бывшем супруге женщина была явно не расположена. Она еще хорошо держалась. Многие женщины на ее месте просто велели бы сыщицам заткнуться. Развод – это само по себе тяжелое мероприятие. А уж когда вас заставляют вновь и вновь возвращаться к воспоминаниям о бывшем муже, тут легко сорваться.
Подруги завершили просмотр старых черновиков, тетрадей и учебников в письменном столе. Судя по всему, закончив школу, ни Ульяна, ни Лена к этому столу даже близко не подходили. Да и Лариса Львовна разбором старых тетрадей не озаботилась, несмотря на то что после окончания ее дочерьми школы прошло уже много лет. Ульяне был двадцать семь, Лене – двадцать шесть.
Куда больше сказал подругам ящичек трюмо. Помимо косметики, состоявшей почти исключительно из пробников, но уже наполовину использованных и также покрытых слоем пыли, девушки нашли несколько визиток.