K-Pop. Love Story. На виду у миллионов
Шрифт:
Девушка чувствует себя грязной, страшной, вымотанной и унылой.
Надеюсь, хотя бы никого из группы не будет на месте к моему приезду, и я хотя бы успею принять душ. Иначе со стыда сгорю. Я выгляжу ужасно.
Элис ненадолго закрывает глаза. Лететь еще четыре часа, так что можно успеть урвать немного сна. В Сеуле она будет в 11 утра, и надо бы продержаться до вечера, а не свалиться с ног посреди дня из-за разницы во времени.
Но расслабиться не получается, нервы шалят. Воспоминания о прощании с подругами вспышками возникают перед глазами, раня ее сердце. Она будет так по ним скучать. Элис вдруг
Зоэ, ее спасительный маяк во тьме после смерти родителей, лучшая подруга, благодаря которой Элис не закрылась насовсем в своей ракушке, словно устрица, прячась от несправедливого мира…
«Как приземлимся, надо будет сразу кинуть ей сообщение в WhatsApp. Правда, у нас будет разница в восемь часов… вряд ли получится созвониться, да и на быстрый ответ рассчитывать не стоит».
Элис открывает глаза. Нет, так ей точно не заснуть до самого прилета. Она скукоживается, завернувшись в одеяло, которое выдали в самолете, но ноги просто ледяные, и их никак не согреть. Глаза печет: слишком много просмотрено фильмов. Устав от киномарафона на крошечном экране, она включает музыку. Конечно же, K-pop. Девичью группу Black Pink. Нет, только не 7Х: несмотря на всю любовь к их творчеству, Элис догадывается, что в ближайший месяц еще успеет наслушаться вдоволь, так что лучше заранее не начитать…
Девушка старается расслабиться, не поддаваться эмоциям, которые бьют через край. Всю неделю она была на нервах, не могла ни о чем подумать толком, ни сосредоточиться. Тысячу раз Элис пыталась вообразить странную авантюру, которая ей предстоит. А вот дальнейшие планы на жизнь… Представить что-то после этой поездки было просто невозможно. Абсолютная пустота.
Наконец, намаявшись, она засыпает, позволяя себе уплыть на волнах уверенных голосов певиц, которые, кажется, ничего не боятся.
И ей снится сон. Там она идет по длинному коридору, освещенному небольшими белыми лампами, вслед за юношей с синими волосами.
Хиджун…
Хиджун… похоже, он в ярости. Она чувствует это, хотя он не поворачивается к ней. Сжатые плечи, замедленный шаг. Он будто хочет сбросить накопленное раздражение, думая, что остался один в коридоре. Вдруг злость словно захлестывает его, и он ударяет левым кулаком в стену.
Запястье Элис тут же отзывается болью.
Хиджун опускает кулак, не понимая, что на него нашло, но чувствуя, что приложился знатно. Невидящим взглядом он смотрит на больную руку. Будет синяк. Удар был и правда сильный.
«Это глупо! Я веду себя глупо! И вообще, какое мне дело?»
Но когда продюсер сообщил им о приезде Элис и посвятил в свои чокнутые планы, Хиджун просто вышел из себя.
«Фальшивая парочка! Бред какой. Если бы этот придурок
Только Ким мог нагромоздить столько лжи.
Да, Сон натворил дел, но есть же куда более простые способы покончить со слухами. Правда, и более плачевные для его карьеры.
«Что бы ни случилось, Ким готов пойти на все ради Сона. И ради группы тоже, но он бы никогда не рискнул выдать такую ложь, чтобы выгородить, к примеру, меня».
Хиджуну снова захотелось стукнуть стену.
«И все-таки… правда… какое мне до этого дело?»
Закусив губу, он качает головой, проводит пальцами по волосам, падающим на лоб. Почему его злость не утихает? Действительно, какое ему дело?
«Если бы только это была не она…»
Резкая вспышка: он вспоминает ее. Темные локоны, выбившиеся из пучка, голубые глаза, такие яркие, что даже при тусклом свете они будто сияют изнутри. Этот образ вызывает у него горькую усмешку.
Что на него нашло? Он же встречает их часто, всяких красоток.
«Меня просто бесит эта лживая история.
Вот и все. Не выношу ложь».
Прислонившись к стене, он съезжает по ней на пол. Надо подумать о чем-то другом. Скоро следующий концерт, нельзя терять концентрацию. Только не сейчас.
Машинально порывшись в карманах, он достает оттуда листок, на котором прикидывал слова новой песни, пока не услышал новость.
Хиджун складывает бумагу один раз, потом второй, так сильно нажимая на сгиб, что чувствует тепло пальцев с другой стороны, их сопротивление. Обычно оригами его успокаивают. Кто-то перекатывает в руке антистрессовые шарики, а он всегда складывает одно и то же, не задумываясь. Журавлика. Несложное оригами. Простота этой фигуры позволяет смастерить ее в любой ситуации, из любой бумаги, даже не глядя или с закрытыми глазами. Как правило, после двух или трех маленьких журавликов Хиджун начинает дышать спокойнее, и течение его жизни восстанавливается.
Но первый журавлик не в силах отвлечь его ни на секунду. Он подбирает полоску, которую оторвал, чтобы получить ровный квадрат для первого журавлика, и отделяет от нее новый квадрат, поменьше. Второй журавлик падает к его ногам, тоже без толку. Потом третий, четвертый. Пятого журавлика Хиджун складывает из такого маленького клочка бумаги, что приходится полностью сосредоточиться на движениях пальцев, чтобы расправить крохотные крылья.
Но когда этот, пятый, журавлик приземляется на пол рядом с другими, настроение Хиджуна все еще хуже некуда. Он закрывает лицо руками, откидывает голову назад, ударяется затылком, опирается им о стену и протяжно вздыхает.
– Ого! Чувак, чего это ты вдруг?
Хиджун вздрагивает, слегка отводит ладони от лица и так сильно нажимает на закрытые веки, что взгляд застилает красная пелена. Приоткрыв глаза, он делает знак Санчону кончиками пальцев, а затем снова закрывает лицо руками.
Он чувствует, что Санчон – ведущий танцор группы и его друг – тоже опирается на стену и съезжает по ней на пол.
– Серьезно, выглядишь ты паршиво.
Хиджун ворчит, и Санчон разражается смехом.
– Ага, вот настолько.