К слову о чести

Сиванков Михаил

– А теперь слово предоставляется председателю Комитета солдатских матерей товарищу Жильцовой Тамаре Геннадьевне. Приготовиться делегату от ВВС майору Козлову Анатолию Семеновичу.

Крупная женщина с армейской выправкой подошла к трибуне и сурово оглядела поверх очков первые ряды офицеров:

– Добрый день, товарищи! Сегодня мне представилась возможность выступить от имени всех матерей, чьи дети стали жертвами армейского произвола. Все вы помните, что в своей речи генеральный секретарь КПСС лично заявил, что дедовщина – это первый враг перестройки! Но, тем не менее, она процветает!

Женщина достала из папки кипу бумаг и демонстративно потрясла ею перед делегатами:

– Ознакомьтесь на досуге, статистика просто

ужасающая! Особо хочу отметить, что командиры подразделений откровенно закрывают глаза на бесчинства старослужащих и сержантского состава, развязывая руки подонкам, которые измываются над молодыми, устанавливают в частях свои грязные порядки! Хотя правильнее, наверно, будет сказать – беспорядки! В составе комитета с матерями солдат, пострадавших от дедовщины, я побывала во многих воинских подразделениях Ростовской области, беседовала с новобранцами, военнослужащими срочной службы, и нигде, слышите, ни в одной части не услышала, что нет дедовщины!

Женщина хлопнула бумагами о трибуну и, сняв очки, убрала их в нагрудный карман пиджака. Умудренные опытом офицеры приготовились: что-то подсказывало им, что сейчас этот делегат, подобно боевой машине, бросится в атаку… И они не ошиблись.

– До каких пор, – повысив тон, обратилась дама к президиуму, – мы будем это терпеть?! Какие меры приняты к тем офицерам, под командованием которых творился, позволю себе сказать, этот беспредел? Может, зачитаете, сколько возбуждено уголовных дел, связанных с дедовщиной? Сколько офицеров уволено из армии за бездействие или пособничество?

Не дожидаясь ответа, Жильцова подошла к краю сцены и с каким-то внутренним презрением к присутствующим выплеснула в зал:

– Я абсолютно уверена, что и вы, товарищи командиры, в курсе всего происходящего, но вместо того, чтобы покончить с этим безобразием, потворствуете «дедам»! Идете на поводу у молодых лейтенантов, которым такая ситуация на руку!

В зале воцарилась гробовая тишина. Офицеры, многие из которых прошли войну и не раз сталкивались со смертью лицом к лицу, виновато потупили взгляды. Их учили военной стратегии, учили защищать Родину. Само понятие Матери было для этих людей святыней! Может, именно поэтому офицеры, что без раздумий шли в атаку, сейчас выглядели провинившимися бессловесными школьниками на уроке перед строгой учительницей. Это, видимо, приободрило оратора, и она, уже разогретая своими обвинениями, решила поставить в заключении жирную точку:

– Гнать надо таких горе-офицеров из армии поганой метлой! И не просто гнать! Сначала – показать всей стране в программе «Время», чтобы мать этого горе-лейтенанта прочувствовала всю боль на себе, как и матери, которые отправляли своих детей на службу, доверяя офицерам их судьбы! Пусть все посмотрят и задумаются! Как итог, предлагаю публично, перед камерой, сорвать с него погоны – у таких нет офицерской чести! Только жесткими методами мы сможем переломить ситуацию в войсках!

– Вот тебе и демократия! – шепнул Очиров, – сейчас у нее больше полномочий, чем у комдива! Им в штабе округа предписание выпишут в любую часть, а уж там они развернутся!

Не дождавшись возражений из зала, женщина поправила шиньон и, мерно выбивая каблуком победный марш, вернулась в президиум. Гордо выпятив грудь, она села на кресло, и небрежно бросила что-то колкое полковнику и положила перед ним бумаги. После пылкой речи Тамары Геннадьевны и ее короткой фразы, которая сильно задела седого вояку, он нервно постучал ручкой по столу и придвинул к себе микрофон:

– Слово предоставляется делегату партийной конференции майору ВВС Козлову Анатолию Семеновичу.

Козлов поднялся на сцену. После слов Жильцовой, с такой легкостью навесившей ярлыки на молодых лейтенантов, ему было немного не по себе, однако он собрался с мыслями и начал:

– Товарищи офицеры, коммунисты! Я рад, что на этой партийной конференции присутствуют

делегаты от всех родов войск, в том числе и офицеры штабов, инженерных и строительных частей. Перейду сразу к делу: я прибыл из Элисты. Для многих, наверное, не секрет, что сейчас там находится военный аэродром. Я прибыл в часть практически с начала строительства военного городка и самого аэродрома. Вместе с солдатами жил в полевых условиях. Когда ко мне переехала семья, мы поселились в землянке, которую снимали у калмыков. И вот – за время строительства части я стал свидетелем того, как в соседних селениях заметно улучшился уровень жизни местного населения. Стали возводиться дома из добротного кирпича той же марки, что и наши печи в новой котельной, которая, к сожалению, находится в нерабочем состоянии! Однако по бумагам котельная, не прошедшая испытания, безукоризненно отапливает казармы с начала зимнего периода! И теперь я хочу задать вопрос руководству тех служб и ведомств, под чьим чутким надзором проходило строительство объекта, и тех высоких чинов, которые, несмотря на недоделки, – а я заявляю это не голословно, – приняли стратегически важный объект: как получилось, что военный аэродром, на котором проходит обучение летного состава Краснодарского летного училища, а также – подготовка пилотов стран Варшавского договора, кубинцев, афганцев, к зимнему периоду оказался не готов? Почему казармы отапливаются силами бойцов?!

За столом оживились. Полный полковник с края стола заметно занервничал. Вытирая пот, что ручьями катился по вискам, заливая ворот рубахи, он тяжело вздыхал и косился на главкома. Того бойкая речь делегата задела за живое, он открыл блокнот и стал быстро записывать. Седой полковник, что ловил каждое слово Козлова, повернулся к нему и сурово пробасил:

– Что значит «не готов»? Конкретизируйте, товарищ майор! Насколько мне известно, котельная готова и уже в работе.

– Так точно! – кивнул в ответ Козлов – формально готова, на бумаге! Но не на деле! Испытаний, как я уже озвучил, котельная не проходила, а после запуска выяснилось, что котлы построены с нарушением и не соответствуют технической документации. Сейчас мы выходим из положения своими силами, но всю зиму… Извините! Летная, техническая, диспетчерская, руководство полетов, казармы, штаб, столовая, наконец! Все эти объекты должны работать в нормальных, а не, простите, формальных, точнее сказать – полевых условиях! И солдаты с офицерами не обязаны думать за КЭЧ!

В зале переглянулись, зашептались. Конечно, перестройка, демократия и гласность пришли в войска, но не настолько, чтобы вот так открыто заявить о плачевной ситуации в части и некомпетентности вышестоящего руководства в присутствии главкома округа – человека сурового нрава. Однако все понимали, что положение в некоторых подразделениях было удручающим, и, заяви об этом человек в погонах полковника, ответ был бы очевиден: не можете повлиять на ситуацию, не владеете обстановкой на местах! А тут – майор, простой офицер, которому врать и сгущать краски было ни к чему. Все замерли в ожидании, но главком не торопился, он продолжал старательно делать записи в тетради, потом вырвал листок и передал Волкову. Полный полковник рядом совсем сник, он ослабил галстук и, расстегнув верхние пуговки рубашки, положил под язык таблетку.

– У вас все? – спросил все тот же седоволосый полковник.

– По этому вопросу – да, – доложил Козлов и взглянул в зал. – А теперь – прошу буквально пару минут вашего внимания. Тут передо мной выступала женщина, которая так жестко высказалась о молодых офицерах. Так вот – я хотел бы возразить. Все здесь присутствующие, в том числе и члены президиума, были младшими офицерами. Я больше чем уверен, всем пришлось помотаться с семьями по гарнизонам!

Женщина с недовольством глянула в сторону трибуны и безразлично вздохнула: видимо, речь показалась ей обычным армейским штампом. Однако майор продолжил: