К строевой - годен!
Шрифт:
– Мужчина, перестаньте стоять в проходе, пройдите целиком на свое место, иначе я всех пассажиров разом не обойду.
– Конечно, – согласился Юра, производя обмеры таза. – Вы всех нас сразу не обойдете.
Отец уговорил его купить билет в купе и не тереться в плацкарте. «Все ж офицером едешь служить. Доберись с удобствами».
– Не подскажете, где моя дверь? Они все одинаковые.
– Пить надо меньше, тогда и цифры в голове останутся.
– Цифры остались, «3В» место у меня. Седьмой вагон.
Проводница оттеснила
– Заходите, вам сюда.
Он протиснулся мимо нее в комнатку.
«Вроде без приключений должны доехать. Мамаша с двумя детишками, робко сидящими у окошка слева, и старый, бородатый, сгорбленный дед с другой стороны. Пить они не будут».
Да уж, какое удовольствие ехать с кутилами. Он раз попал. Никаких приятных воспоминаний. Пьяных нет, и ладно.
Дети, оба мальчики, словно из одного инкубатора, хлопали на вновь вошедшего совершенно одинаковыми глазами. Что-то часто ему в последнее время близнецы встречаются.
– Ой, дяденька, а у вас нос красный, – нисколько не смущаясь, сказал один из клонированных, протягивая вперед измазанный зеленкой указательный палец с обгрызенным ногтем.
– Юра, как ты можешь? – возмутилась мать, слегка оторвавшись от журнала «Лиза». Если бы подобных реплик не требовали правила приличия, она бы и не подумала отвлекаться на такие мелочи.
Вот дед нисколько не побеспокоился по поводу того, что его внуки оскорбили незнакомого взрослого. Он невозмутимо развернул карамельку «Дюшес» и, старательно прицелясь, забросил ее в рот. Конфета загремела о голые десны.
– А меня тоже зовут Юра, – попробовал войти в контакт Мудрецкий, подходя ближе к пацанам и глядя на того, что секунду назад указывал на него пальцем.
– Я не Юра, это он Юра. Мама опять перепутала.
Женщина на этот раз не соизволила оторваться от интересной статьи, чтобы пояснить, кого из ее детей как зовут. Вполне возможно, что это журнал ее так увлек, но Мудрецкий заметил, как лицо ее немного покраснело. Не вдаваясь в подробности, Юра присел рядом. Какая к черту разница, кто из них кто. Была бы на то его, Мудрецкого, воля, он бы вообще всех близнецов одним именем называл.
Не успел он сесть, как тут же вскочил. На сиденье было что-то мягкое, и это что-то шевелилось.
Юра-старший обернулся и увидел белую крысу, страдающую ожирением и отсутствием целых, не подпаленных усов.
– Ты ее раздавил! – на два голоса вскрикнули близнецы. Один очень натурально изобразил обморок, а второй, схватив животное за хвост и бросив его на стол, принялся делать искусственное дыхание.
Крыса с обреченным видом лежала, лишь изредка, в особо болезненные моменты вздрагивая лапками. По-видимому, она привыкла к подобным процедурам и понимала, что сопротивление бесполезно.
– Я чувствую, у нее перелом бедра и предшоковое состояние, – возмущался «доктор». – Кто возместит ей моральный и материальный ущерб?
Мудрецкий
– Думаю, я смогу найти для нее лекарство.
Юра понял, что ситуацию нужно разруливать самому. Перед отъездом мама положила ему в сумку пирожки, приготовленные с любовью и с капустой. В эту трудную минуту только они могли помочь Мудрецкому. Он достал ароматно пахнущий сверток и развернул. Возлежащему без чувств, «в глубоком обмороке» близнецу мгновенно стало лучше. Он смог довольно живо сесть и вперить взгляд свой в пирожки.
В это время Юра-старший отломил небольшой кусочек и дал его благодарной крысе, которую не мешало бы посадить на диету.
– Между прочим, я тоже подвергся моральному ущербу, – высказался вышедший из летаргического сна.
– А я сколько нервничал, возвращая крысу к жизни, – вставил второй близнец.
Мудрецкий от природы не был эгоистом, хоть и рос единственным ребенком в семье. Он раздал три пирожка троим пострадавшим. Ничего, ему оставалось еще два.
Тут он поднял глаза и увидел напряженный взгляд деда, судорожно сглатывающего, отчего борода тряслась, словно старик был под напряжением.
– Хотите? – предложил Юра взрослым.
Дед с охотой воткнул вставную челюсть в рот и, сказав «спасибо», зашамкал. И мать близнецов тоже не отказалась. Юра с тоской взглянул на пустой пакет, вздохнул. Остается только спать.
– Я немного подшофе, извините, – Юра встал. – Я сейчас постелюсь, и вы меня не услышите до завтрашнего утра, – но постель еще не принесли и пришлось сесть на место. Он чувствовал себя неловко. Чем скорее уснет, тем лучше. Поезд прибывает в шесть утра. Сейчас он отключится, только в туалет бы зайти. И когда только кончится эта санитарная зона?
...Юра спал. Шикарных проводов не закатывали. Просто с батьком наклюкались. А Верочка с матерью почесали языки. Все бы хорошо, если б не служить. Сквозь сон он чувствовал под собою возню, но не мог понять причину происходящего. Вот снова дверь в купе открылась. Встревоженные женские голоса. Кажется, спрашивают какие-то таблетки. Дети. Он едет с детьми. Что-то случилось. Мудрецкий заставил себя проснуться.
– Что произошло? – не сразу въехал в суть происходящего Юра, когда мимо него по-молодецки пронесся дед, развевая бороду по ветру.
Не обращая внимания ни на кого, он уже по пути расстегнул «молнию», для экономии драгоценного времени, и, измеряя богатырскими шагами купе, вылетел в коридор, руками поддерживая болтающиеся штаны. Близнецы были в отпаде в прямом смысле слова: оба валялись на нижней полке и старались утрамбовать поглубже вырывающийся наружу смех. Один из них, правда, не забывал прикрывать ногой от изумленной матери черную коробочку, валяющуюся на полу. Что-то знакомое для Мудрецкого промелькнуло в чертах этой вещицы.