К востоку от Эдема
Шрифт:
— Жалко, вы потратились на книги. У меня этот трактат есть: сокращенный вариант в одном томе, издан как учебник. Я мог бы дать его вам почитать.
— У тебя он правда есть? А вообще у тебя много книг?
— Здесь не очень много, десятка три-четыре. Если вы что-нибудь не читали, берите, не стесняйтесь.
— Спасибо, Ли. Будь уверен, при первой возможности я на них взгляну. Между прочим, с моими сыновьями ты можешь разговаривать так же, как со мной. Джо, правда, немного легкомысленный, зато Том у меня толковый парень, и поговорить
— Когда я мало знаю людей, мистер Гамильтон, мне очень трудно преодолеть барьер. Я робею. Но раз вы советуете, я попробую.
Подстегнув лошадей, они направили их к лощине, где стоял дом Трасков.
— Скажи, как ведет себя роженица? — спросил Самюэл.
— Вам лучше самому посмотреть и сделать собственные выводы. Знаете, когда человек одинок, как я, ему порой лезут в голову нелепые мысли, и все только полому, что он мало общается с другими людьми.
— Понимаю. Я, правда, общаюсь с людьми много, но в мыслях у меня сейчас тоже разброд. Хотя, может быть, несколько иного толка.
— Так вы думаете, это не просто мои фантазии?
— Я не знаю, о чем ты, но если тебе от этого будет легче, могу сказать, что миссис Траск вызывает у меня какое-то очень странное ощущение.
— Да, у меня тоже, и в этом, наверно, все дело.
Ли помолчал, потом улыбнулся.
— Сказать вам, куда завело меня мое воображение? С тех пор как я начал здесь работать, я все чаще вспоминаю китайские сказки, которые рассказывал мне отец. У нас, китайцев, в сказках действует множество разных духов и оборотней.
— Ты думаешь, она оборотень?
— Нет, конечно. Я все же, надеюсь, не так глуп, чтобы верить в подобную чепуху. Но что-то мне непонятно. Знаете, мистер Гамильтон, у слуги развивается особое чутье, и он очень остро ощущает обстановку и настроение в доме. А в этом доме что-то явно не так. Может, поэтому я и вспомнил про оборотней из отцовских сказок.
— А твой отец верил в оборотней?
— Нет, что вы. Просто он считал, что я обязан знать наш фольклор. В вашей западной цивилизации культура тоже вобрала в себя немало мифов.
— Объясни мне, что же тебя так встревожило? Я о сегодняшнем.
— Если бы вы со мной не поехали, я, наверно, попытался бы объяснить, — сказал Ли. — А так, лучше не буду. Может, я просто с ума схожу. Сами все увидите. Но у мистера Адама нервы, конечно, натянуты, как струна! того и гляди, сорвется.
— Хотя бы намекни, в чем дело. Это поможет мне быстрее разобраться. Что она такого сделала?
— Ничего. То-то и оно, что ничего. Я, мистер Гамильтон, присутствовал при родах и раньше, много раз, но такое вижу впервые.
— В каком смысле?
— Понимаете… в общем… у меня напрашивается только одно сравнение. Это гораздо больше похоже на отчаянный смертельный бой, чем на роды.
Они уже въехали в лощину и двигались в тени дубов.
— Что-то у меня на душе неспокойно, — сказал Самюэл. — Хочется думать, наш разговор тут ни при чем.
— Это оттого, что нет ветра, — объяснил Ли. — За весь месяц первый день нет ветра, — Да, действительно. Знаешь, меня сегодня занимало столько всего разного, что я и не заметил. Сначала мы нашли звезду, сокрытую в лоне земли, а сейчас готовимся принять из материнского лона свежеиспеченного человека. — Он поглядел сквозь ветви дубов на залитые желтым светом холмы. — Как чудесно родиться в такой день! Если светила и впрямь держат нити человеческих судеб, то сегодня в мир грядет человек с прекрасной судьбой. Кстати, Ли, если волнение Адама не притворство, он будет мне только мешать. Будь рядом, ладно? Вдруг мне что нибудь понадобится. Смотри-ка, плотники почему-то сидят под деревом и ничего не делают.
— Мистер Адам запретил им работать. Он боится, как бы стук молотков не потревожил его жену.
— Да, пожалуй, не отходи от меня далеко. Я думаю, Адам не притворяется. Он не понимает, что его жена сейчас в таком состоянии, что не услышит ни звука, даже если Господь Бог начнет отбивать на небе чечетку. Сидевшие под деревом рабочие помахали Самюэлу:
— Здравствуйте, мистер Гамильтон. Как семья, детки?
— Спасибо, все хорошо. Э-э, да никак это Кролик Холман? Где ты пропадал, Кролик?
— Ходил искать золото, мистер Гамильтон.
— Нашел что-нибудь?
— Да какое там, мистер Гамильтон! Мало того, что ничего не нашел, так еще и мула своего потерял. Они подъезжали к дому.
— Если у вас выдастся свободная минута, — торопливо сказал Ли, — я хочу вам кое-что показать.
— Что именно. Ли?
— Я пытаюсь перевести на английский кое-что из древней китайской поэзии. Не уверен, возможно ли это вообще. Вы посмотрите?
— С удовольствием, Ли. Для меня это будет настоящий праздник.
Белый каркасный дом Бордони застыл в глубокой, почти скорбной тишине, шторы на окнах были опущены. Самюэл спешился у крыльца, отвязал туго набитую переметную суму и передал поводья Ли. Потом постучался и, когда никто не ответил, вошел в дом. После заливавшего двор яркого света гостиная казалась погруженной в сумерки. Он заглянул в кухню, отдраенную китайцем до блеска. Высокий серый керамический кофейник посапывал на заднем бортике плиты. Самюэл легонько побарабанил пальцами в дверь спальни и переступил порог.
В комнату еле пробивался свет: поверх опущенных штор на окнах висели еще плотно подоткнутые по углам одеяла. Кэти лежала под пологом на широкой кровати, Адам сидел рядом с женой, зарывшись лицом в покрывало. Услышав шаги, он поднял голову и посмотрел перед собой невидящими глазами.
— Почему вы сидите в темноте? — мягко спросил Самюэл.
— Она так хочет, — хрипло ответил Адам. — От света у нее глаза болят.
Самюэл двинулся в глубь комнаты, и каждый шаг словно придавал ему уверенности.