К звёздам
Шрифт:
Маруся. Но смерть, но безумие, но дикое торжество рабов? Отец, я не могу уйти от земли, я не хочу уходить от нее: она так несчастна. Она дышит ужасом и тоской, – но я рождена ею, и в крови моей я ношу страдания земли. Мне чужды звезды, я не знаю,
Сергей Николаевич. Смерти нет.
Маруся. А Николай? А сын твой?
Сергей Николаевич. Он в тебе, он в Пете, он во мне-он во всех, кто свято хранит благоухание его души. Разве умер Джордано Бруно?
Маруся. Он был велик.
Сергей Николаевич. Умирают только звери, у которых нет лица. Умирают только те, кто убивает, а те, кто убит, кто растерзан, кто сожжен, – те живут вечно. Нет смерти для человека, нет смерти для сына вечности.
Инна Александровна. Колюшка! Колюшка!
Сергей Николаевич. В храмах древних поддерживался вечный огонь. Испепелялось дерево, выгорало масло, но огонь поддерживался вечно.
Разве ты не чувствуешь его – тут, везде? Разве в себе не ощущаешь его чистого пламени? Кто дал тебе эту нежную душу, чья мысль, улетевшая из бренного тела, живет в тебе, – ты можешь ли сказать, что это мысль твоя?
Твоя душа – лишь алтарь, на котором свершает служение сын вечности!
(Протягивает руку к звездам.) Привет тебе,
Маруся. Я пойду в жизнь.
Сергей Николаевич. Иди! Отдай ей то, что ты взяла у нее же. Отдай солнцу его тепло! Ты погибнешь, как погиб Николай, как гибнут те, кому душой своей, безмерно счастливой, поддерживать вечный суждено огонь.
Но в гибели твоей ты обретешь бессмертие. К звездам!
Петя. Ты плачешь, отец. Дай поцеловать мне руку, дай!
Инна Александровна. Уж ты… не плачь, отец.
Как-нибудь… проживем…
Маруся. Я пойду. Как святыню, сохраню я то, что осталось от Николая, – его мысль, его чуткую любовь, его нежность. Пусть снова и снова убивают его во мне – высоко над землей понесу я его чистую, непорочную душу.
Сергей Николаевич . ( п ротягивая руки к звездам). Привет тебе, мой далекий, мой неизвестный друг!
Маруся . ( п ротягивая руки к земле). Привет тебе, мой милый, мой страдающий брат!
Инна Александровна. Колюшка… Колюшка!.
Занавес