К. С. Петров-Водкин. Жизнь и творчество
Шрифт:
Характерно, что спустя много лет, уже будучи знаменитым художником и опытным педагогом, Петров-Водкин не только гораздо снисходительнее, чем в годы ученья, рассматривал педагогику Училища, но высоко оценивал ее строгую логику, направленную к единой цели. «Лично я учился до революции в известном тогда Училище прикладного искусства Штиглица, — писал он в 1936 году, — и глубоко убежден, что в эти именно годы получил не меньше основных технических знаний и умений обращаться с материалами, чем позже в Московском училище живописи, ваяния и зодчества» [14] .
14
Петров-Водкин К. С.
Обсуждая все этапы художественного образования Петрова-Водкина, нельзя сбросить со счетов последовательное, планомерное знакомство с разнообразными техническими приемами, дисциплинирующую строгость в постановке учебных задач, широкое приобщение к истории мировой художественной культуры и общеобразовательные знания, которые получил молодой художник в Училище Штиглица. Все это превращало восторженного, но наивного неискушенного самоучку в начинающего, но сознательно работающего профессионала. Резко изменилось отношение молодого художника и к столь привычному со времен Бурова копированию.
Но не только навыки, полученные Петровым-Водкиным в стенах Училища, стали элементами его профессионализма, художественные представления этого этапа также вошли в состав его художнической индивидуальности. Они проявлялись позднее в немногих работах декоративно-прикладного характера и — шире — в отношении художника к декоративному творчеству, в его понимании вещи, в сложении его будущей «философии» предметной формы. Несомненно, без уроков Училища технического рисования иными были бы и натюрморты Петрова-Водкина.
Выросшее профессиональное самосознание и заставило художника стремиться к новой школе, больше отвечавшей его начавшим определяться художественным целям. В 1895 году, стремясь к живописи, он мечтал о переходе в Академию художеств, в 1897 — уже твердо знал, что ему необходимо Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). Собственно, Московское училище стало его главной школой и, что еще важнее, его художественной родиной. В Училище Штиглица его обучили грамотному рисованию, профессиональному подходу к материалам, к форме. В Московском училище он сложился как художник, как личность в искусстве. К этому времени относится и начало его собственной педагогической деятельности.
Судя по письмам и позднейшим свидетельствам художника, в Московском училище Петров-Водкин занимался у всех ведущих педагогов тех лет: у К. Н. Горского, А. Е. Архипова, К. А. Коровина, впоследствии особо выделял Н. А. Касаткина, Л. O. Пастернака. Основным своим учителем он, как известно, на протяжении всего творческого пути называл В. А. Серова, к советам и суждениям которого возвращался в течение всей своей жизни, неоднократно делился воспоминаниями об учителе со студентами и коллегами [15] .
15
Петров-Водкин о Серове см.: Конец уютам. Главы из незаконченной книги К. С. Петрова-Водкина // Панорама искусств’77. М., 1978. С. 189; РГАЛИ. Ф. 2010. Оп. 2. Ед. хр. 131. Л. 4–6; НБА РАХ. Ф. 7. Оп. 1. Ед. хр. 906. См. также: Летопись. С. 206, прим. 268.
Организацию преподавания в Московском училище рубежа столетий можно охарактеризовать в целом как переходную от жесткой академической системы, которую школа частично ассимилировала, к эмпиризму свободных художественных школ и индивидуальных студий. Сохранялись деление на классы и курсы, четкая последовательность в постановке изобразительных задач: рисунок с гипсов, натура, пейзаж и т. д., система переводных работ и экзаменов, но уже чрезвычайно велика была роль художнической индивидуальности педагога, заражавшего учеников собственными изобразительными приемами и манерой письма.
Мальчик.
На первых курсах — на занятиях у Горского и Касаткина — Петровым-Водкиным были получены навыки реалистического изображения натуры, выработанные русской школой живописи к концу XIX века. «В те дни, — писал художник об уроках Касаткина, — мне нравилось заниматься у него, внимательно, по сантиметру ощупывать покровы человеческой кожи и заражаться подвижнической суровостью руководителя» [16] . Из писем к матери мы узнаем об успехах Петрова-Водкина в Московском училище. Его оценил К. Н. Горский: «Искра Божия в Вас есть…» [17] Касаткин «оказывал ему внимание, следил за его работой» [18] . С живым интересом, ощущая в педагогах современных живописцев-новаторов, воспринимали молодые художники уроки Архипова и Пастернака. Особенно интересен был Пастернак.
16
Петров-Водкин К. Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия. Л., 1970. С. 340.
17
Цитата из письма матери от 10–12 октября 1898 // К. С. Петров-Водкин. Письма. Статьи… С. 44.
18
Там же. С. 48. Письмо от 7 октября 1899.
Несомненно, больше всего в ранних работах Петрова-Водкина запечатлелась школа В. А. Серова, у которого он работал с осени 1901 года. Установки серовской живописи сказывались и позднее — вплоть до пленэрных этюдов, сделанных во Франции и Африке, и даже в картине «Сон» 1910 года. В выработке художественной платформы молодого живописца помимо влияния педагогов, имевших авторитет их собственного искусства, большую роль играла окружавшая его студенческая среда, поиски, настроения и даже моды, возникавшие в ней.
В годы ученья Петров-Водкин особенно тесно сошелся со своими однокашниками: П. С. Уткиным, П. В. Кузнецовым, В. П. Половинкиным, М. С. Сарьяном. Одновременно с ними учились в Московском училище известные впоследствии художники Д. И. Митрохин, А. Я. Брускетти, живописцы П. А. Цыганко, В. Н. Сорохтин, И. Г. Мясоедов, скульпторы А. Л. Козельский, А. Т. Матвеев, архитектор А. В. Холопов. Дружба со многими из них сохранилась на всю жизнь. Особенно Петров-Водкин дорожил дружбой с Кузнецовым и Сарьяном. С Сорохтиным совершил поездку в Европу, написал впоследствии портрет дочери Холопова («Рия», 1915).
Юноша Петров-Водкин проявлял живейший интерес к естественным наукам. Еще в Училище Штиглица он начал заниматься физикой, астрономией, был поражен открывавшимися перед ним знаниями, пытался сопрягать все это с нравственно-философским осмыслением жизни. Он писал матери: «Сколько интересного для меня открылось, о чем я знал только понаслышке» [19] . В эти годы в процессе осмысления знаний начало складываться мировоззрение молодого художника. Разумеется, когда мы говорим о философском аспекте творческих поисков художника, речь идет не о профессиональной философской работе, а лишь о попытках самостоятельно рассуждать об общих проблемах науки и миропонимания.
19
Из письма от 2 мая 1897 (РГАЛИ. Ф. 2010. Оп. 1. Ед. хр. 136. Л. 4).