Кабанье урочище

Константинов Евгений Михайлович

– Врешь! Зачем дикому зверью понадобилась какая-то деревянная статуэтка?

– А зачем людям нужны каменные идолы, иконы из дерева с якобы святыми, всякие там мощи, – пустился в рассуждения Замор. – Может, у кабанов свой бог для поклонений и молитв. Чем в этом плане они хуже людей?

– Слышь, Змей, – прохрипел Сэмэн, – я не успел тебе рассказать. В то время, пока вы на гору карабкались, а я в пещере галеты жрал, из его шалаша вышла одетая в бушлат кабаниха, набросилась на меня и чуть до смерти не загрызла и не затоптала своими копытищами. Хорошо, что я вниз покатился.

– Другими словами, – обратился

Павел к Замору, – в шалаше вместе с тобой жила кабаниха? Ты на своем острове умом тронулся, что ли?

– А, может, наоборот, – все вы в своей цивилизации умом тронулись.

– Мы в нашей цивилизации на кабанов бушлаты не напялива… – Сэмэн закашлялся, вновь вспомнив, что как раз он-то лично наряжал пограничную овчарку в свои же бушлат и фуражку – для фотосъемки.

– Лучше посмотрите, как они красиво плывут, можно сказать – «свиньей»! – сказал Замор и три раза хрюкнул.

Кабаны плыли ровным клином, который возглавляла та самая кабаниха, одетая в бушлат. Этот клин постепенно расширялся и через некоторое время крайние кабаны оказались на одной линии с вожаком-кабанихой. Она же плыла в прежнем темпе, то есть, не сокращая расстояние с лодкой, и это означало, что скорость у всего стада могла значительно увеличиться.

Павел прикинул, сколько же всего за ними плывет зверей, получилось – не меньше полусотни. В пистолете у него осталось семь патронов, и еще восемь в запасной обойме – всех не перестреляешь.

– Налегай на весла! – велел он Замору.

Тот, как бы согласившись, хрюкнул, и тут же крайние кабаны поплыли быстрее, и вся линяя стада начала плавно закругляться.

– Они пытаются нас окружить? – спросил Павел Замора.

– Скорее – загнать.

– Так сильней налегай на весла, гад!

* * *

На самом деле Сфагнум не жалел потраченных денег, да он их и не считал – бабла имелось, как грязи. Но то, что сорвались такие многообещающие соревнования, очень раздражало. Пусть он из-за проклятой черепахи слабовато выступил в первом туре, не важно, что попустил второй – шансы отыграться все равно оставались. Но где-то там случилось какое-то ЧП, и ему запретили не только соревноваться, но и ловить рыбу. Да пошли они все к черту!

На Монокля он не обжался, – у него своя работа. Удар егеря по ушам не простил, конечно, ну да ладно, посчитаться можно будет как-нибудь позже, при случае. А сейчас, – рыбачить, рыбачить, благо спиннинг собран, приманки с собой, а он на берегу такого привлекательного озера.

Сфагнум, как был в резиновых сапогах, в смокинге, белой рубашке и галстуке-бабочке вышел на не заросший кустарником мысок, привязал к леске вместо воблера тяжелую колеблющуюся блесну и сделал первый заброс.

Вращая ручку катушки, вдруг вспомнил остросюжетный роман своего приятеля Павла Балашова под названием «Смерть на рыбалке». В том романе лично он был прототипом одного из главных героев, а сюжет заключался в том, что во время спиннинговых лодочных соревнований бандитская группировка по приказу своего главаря принялась отстреливать спортсменов из снайперских винтовок. Но спиннингисты оказались не лыком шиты, и в итоге бандюков погибает больше, чем спортсменов.

Чистой воды вымысел, естественно, тем более что заканчивался роман описанием того, как его, Сфагнума, прототип, не обращая

внимания ни на стрельбу, ни на пожар на рыболовной базе, ни на вой милицейских сирен, продолжает увлеченно ловить рыбу.

Но и сейчас, он, конечно же, видел возвращение четырех лодок, какую-то суету, слышал крики, в том числе и призыв отобедать. Да пошли все к черту! Рыбалка – важнее…

Хотя на вновь прозвучавшие выстрелы внимание все-таки обратил. Стреляли с воды, то есть с лодки, приближавшейся к берегу. Кроме лодки к берегу приближалось еще много чего-то непонятного, растянутого в плавную дугу от края до края которой было метров сто пятьдесят.

* * *

– На всех патронов не хватит, – хмыкнул Замор после очередного выстрела Павла.

Павел уже сменил в пистолете опустевшую обойму на запасную. Он начал пальбу, когда стадо загоняющих лодку кабанов приблизилось на расстояние прицельного выстрела. Конечно, надо было бы в первую очередь убить кабаниху-вожака, но она плыла очень грамотно, – можно сказать, что Замор прикрывал ее своей спиной. Чтобы сделать по кабанихе прицельный выстрел, Павлу требовалось встать, но в таком случае Замору было достаточно крутануть веслом, и он потерял бы равновесие, возможно, вообще вывалился бы из лодки.

Поэтому стрелял Павел в тех кабанов, что плыли слева и справа от кабанихи. Целился в торчащий над водой пятачок, попадал через раз. Когда пуля достигала цели, подстреленный зверь оглушительно-резко, до боли в ушах взвизгивал и навсегда скрывался под водой, оставляя на поверхности лишь булькающие пузырьки.

– Греби, греби, гад! А не то ухо отстрелю! – Павел в очередной раз оглянулся на берег.

Берег становился все ближе и ближе, если лодка будет идти в том же темпе, а кабаны вдруг резко не ускорят преследование-загон, возможно, удастся спастись. Единственное, чего не понимал Павел, так это почему стадо до сих пор не ускорило движение, ведь, по всему выходило, что кабаны могли плыть раза в два быстрее, чем перегруженная лодка!

– Замор, почему они до сих пор нас не атаковали? – он в очередной раз ткнул гребца стволом пистолета в спину.

– А ты сам догадайся, – ответил тот.

Павел прицелился в очередной самый близкий к лодке пятачок. Промахиваться было нельзя, и он не промахнулся – оглушительный взвизг, и еще одним преследователем стало меньше. Следующая цель. А вот тут рука Павла дрогнула – не потому что стрелять устала, а потому, что в очередной кабаньей морде явно проступили черты лица Замора – пятачок – какой-то неправильный, глаза, брови, да и уши были никак не кабаньи. Пуля пролетела мимо морды-лица кабана-Замора, и Павел вошел в ступор.

Замор продолжал грести, Сэмэн ни на что не реагировал, видимо потерял сознание, стадо кабанов плыло за лодкой, не особо приближаясь, но и не отдаляясь. Павел же тупо смотрел в спину самого авторитетного браконьера в округе и размышлял лишь о том, куда же лучше всадить ему пулю – в левую лопатку или в правую, или прямехонько в позвоночник, а может быть, в район копчика…

* * *

– Хеллен, как давно ты не видела своего законного супруга? – спросил Алексей Леонидович у женщины, стоявшей среди прочих на берегу озера. В числе прочих были Нешпаев, Борис Яковлевич, Прохор, Нинель и Осока.