Кабаны города Каннута
Шрифт:
– Как двух коров целуют – не знаю, – обиделась Даша. – Но в косметике кое-что понимаю. Я ее, знаешь ли, не один шкаф видела. Да и мазаться меня сестричка учила. Хотя мне все эти премудрости по фигу были.
– Ты, выходит, всё кабанов воспитывать мечтала? – ядовито поинтересовалась Эле. – Завтра иди и вволю за подводку для глаз да за помаду поторгуйся. Мне-то уже никакие благовония да помады не помогут. Постарела я. И какого трахнутого аванка мне в зеркало понадобилось смотреться? Жила без зеркала, и жила бы себе дальше. Смотреть на собственную рожу противно.
– Не получится. Это ты, когда без руки
– Замуж не хочу. Кого-нибудь с яйцами поиметь – это можно обдумать. Я же не как ты, Дашка-Ашка, я в свое время побаловаться на мягких подушках ой как любила. Только простому мужчине красота без особой надобности. Ему другое нужно. Я и без помады кого захочу в койку загоню, – самоуверенно заявила Эле.
Даша только головой покачала. После коньяка дурацкого в хозяйке чересчур активно бывшая Перчатка начала просыпаться.
Костяк шел молча. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Даша тоже молчала, коварно радовалась. Глупо злорадствовать, но имелись основания быть собой довольной. Даша знала, что выглядит очень мило. Кюлоты ловко обтягивали бедра, черный платок, вместо пояса продернутый в петли штанишек, делал фигурку более женственной. Высокие мягкие башмачки оставляли между голенищем и штанинами полоску дразнящей девичьей плоти. Шнуровка кофточки в меру приоткрывала шею. Вишневая шелковая косынка, повязанная на голову, подчеркивала черты милой юной рожицы, особенно курносый носик и, столь редкие в Каннуте, холодные «лифляндские» глаза. Еще на шее девушки красовалась довольно толстая серебряная цепочка, да на запястьях звякала пара браслетов. Без драгоценностей Даша вполне могла бы обойтись, как и без неудобного кинжала за поясом. Тем более, обыденный нож тоже пришлось взять – уж очень он стал привычным, без него было неловко. Но и «представительский», с посеребренной рукоятью, кинжал, и украшения, являлись необходимыми штрихами имиджа бандитской подружки. Хотя, судя по физиономии лохматого, в чем-то образ воровки вышел избыточным. Ну, побрякушки можно снять хоть сейчас. Пусть скажет, что ли?
– Слушай, если что-то не так, я могу исправить, – сказала Даша. – Мы от дома недалеко ушли. Я же точно не знаю, как у вас ходить принято. В конце концов, могу и просто чистое платье надеть и серебро. Достаточно будет?
– Нет. Не поможет, – Костяк разъяренно засопел. – Лучше нам вообще не идти. Ты слишком шикарная. Не поверят.
– Да пошел ты в задницу! – Даша остановилась. – То я слишком серая и мышиная, то слишком шикарная. Ты что, толком не мог объяснить, что мне нужно только платье постирать и причесаться?
– Какое платье?! Ты же в штанах. Так даже шлюхи не ходят. А это что такое? – лохматый повертел пальцем перед своим лицом.
– Это макияж, – с достоинством сообщила Даша. – Немного помады и краски для ресниц. Довольно дорогой краски.
– Я вижу, – лохматый скрипнул зубами. – Ты вообще слишком дорогая для меня. И куда мои глаза смотрели? Я же тебя почти год знал. Надо же мне так два раза слюздиться. Ты кто, Даша?
– Дура я круглая. Сказал «помоги» – я пошла. Что ты так уставился? Если меня такой твои головорезы не примут, так и скажи. Исправим
– Впечатление мы произведем. Еще бы! Только что мне потом самому делать?
– А что? – Даша ехидно оглядела кавалера. – Выглядишь прилично. Опять новая рубашка. Наверняка, нажита преступным путем.
– Не насмехайся, – лохматый очень осторожно взял подругу за руку. – Ты жестокая. И красивая.
– Это обвинение? – Даша чувствовала себя очень неожиданно. Очень-очень довольной. У лохматого были дивно глупые телячьи глаза. Лепи из воришки что хочешь – мягче воска сейчас обормот. Пусть это и на один вечер, и совершенно не нужно, но чертовски приятно.
– Даша, – прошептал парень, – поцелуй меня, а?
– Это зачем? Чтобы в образ вжиться?
– Чтобы я мог тебе доверять. Ты совсем чужая. Что б я сдох, я же тебя такой не видел.
– Ладно, если для нервов нужно, можешь меня в щеку поцеловать, – великодушно позволила Даша. – Только без глупостей. Чмокни, и пойдем. Нехорошо коллег заставлять ждать.
Без глупостей не обошлось. Лохматый почему-то решил что, если нужно чмокнуть в щеку, то объект чмоканья обязательно нужно придержать за талию. Причем, обеими руками. Даша решила на такие вольности закрыть глаза.
Они шли вдоль Центрального рынка. Костяк наконец собрался с мыслями и пытался внятно объяснить планы на сегодняшний вечер.
– Ты не бойся. Просто встреча, вкусный ужин. Ребятам нужно отдохнуть и развлечься. В «Треснутой ложке» спокойно, облав там сроду не бывало. Стражники прикормлены. Сидим, выпиваем, разговоры разговариваем. Не о деле – так, пустой треп, байки разные. Тебя могут поддразнить, за язык подергать. Самый вредный, ядовитый – Утбурд. Не смотри, что он ростом не вышел. Не давай себя до слез довести. Огрызайся без сомнений. Здесь наглость уважают. Только нож не доставай. Голое «перо» – значит, ты крови хочешь. Достанешь – бей.
– Я знаю. Мне Эле говорила.
– Она много чего знает, – согласился Костяк. – Только она больше среди благородных жила. Про «деловых» понаслышке знает. У нас все проще. Ребята у меня нормальные. Так, иногда вспухать начинают. С кем не бывает? Не бойся.
– По-моему, ты сам боишься, – пробурчала Даша. Настроение у нее стремительно портилось.
– Я не своих боюсь, – заверил лохматый. – Просто среди «деловых» какая-то волна идет. Вроде стравливают нас друг с другом. Не нас, конечно, нижних, а тех, кто дела в городе направляет-контролирует. Я вот вчера с Гвоздем говорил, он тоже… Ну, ты об этих сложностях не задумывайся. Это так, наши заботы. Непонятно откуда сложности взялись, вот в чем беда. Может, там какой-то фокусник завелся, – Костяк кивнул на башни близкого замка. – Ладно, это тебя не касается. Тебе просто за столом посидеть нужно.
Остаток дороги лохматый рассказывал о своих сотоварищах. Мрачная Даша заявила, что такую кучу кличек никогда не запомнит. Костяк заверил, что стоит только увидеть рожи, и в именах ошибиться будет трудно.
Таверна «Треснутая ложка» выглядела заведением сомнительным настолько, что Даша туда и днем заходить не рискнула бы. Сейчас уже стемнело, узкая улочка выглядела вымершей, только вдалеке истерически хохотала пьяная женщина. Вот теперь Даше было страшно.
Лохматый смотрел выжидающе: