Каббалистическая астрология. Часть 4: Диалектика, или Дома

Подводный Авессалом

Комплекс страха перед выбором: я не вижу проблемы в целом, и потому не выбираю ее решение, а тыкаю пальцем наугад.

Сатурн в десятом доме

Если выбирать, то уж конечно заморскую царевну!

Для этого человека настоящий выбор мыслим только в полевых условиях, все остальное он воспринимает (хотя бы подсознательно) как не более чем прелюдию к нему. Этот аспект естественен для капитана дальнего плавания, которого, конечно, учили обращаться с компасом и прокладывать путь, но делать это в классе это одно, а набрать реальную команду, встать на мостик настоящего корабля

и прокладывать курс среди настоящих рифов и атоллов — совсем другое.

Есть огромная разница между людьми, проработавшими этот аспект, и вытеснившими его начисто из своей жизни, оставив на поверхности только панический страх перед любым ответственным выбором в не совсем известной и исследованной ситуации — а практически любой выбор этого человека погружает его в неизвестность и делает потенциально уязвимым. Механизмы вытеснения этого страха бывают самыми изощренными, но проработка начинается с того, что человек перестает ими пользоваться, собирает остатки мужества (которого у него на самом деле очень много) и все-таки на что-то решается — например, закрывает глаза и прыгает головой вниз в пруд. Кому-то это очень нужно, и он давно ждет этого человека именно там, куда ему идти страшнее всего.

Комплекс страха перед выбором: совершенно неизвестно, что из этого будет, и в первую очередь со мной лично.

Глава 9

ПЕРЕХОД ОТ ВИШУДХИ К АНАХАТЕ,

или ОДИННАДЦАТЫЙ ДОМ

"…Можно сказать уверенно:

здесь и скончаю я дни, теряя

волосы, зубы, глаголы, суффиксы,

черпая кепкой, что шлемом суздальским,

из океана волну, чтоб сузился,

хрупая рыбу, пускай сырая".

(И. Бродский)

Ключевые слова: жертва формы; выполнение функции; нормальная эксплуатация; исполнение роли; амортизация; износ; старение; отдача.

Мы переходим к третьей фазе жертвенного спуска объекта по этажам эволюционной лестницы, и здесь ощущение своего рода "ограниченности" жертвования уже теряется, поскольку изменения и разрушения в объекте к концу одиннадцатого дома более чем очевидны: на техническом языке это называется амортизация, на казенном используется термин б/у ("бывший в употреблении").

Начнем, однако, с начала. Первая фаза спуска, то есть переход с сахасрары на аджну (седьмой дом) причиняет объекту ущерб более, так сказать, морального порядка: он теряет свое насиженное место в среде, индивидуализируется и встает к ней в оппозицию — и все. Никаких разрушений в собственном смысле, исключая некоторые связи со средой, с ним не происходит.

На второй фазе спуска, при переходе с аджны на вишудху (десятый дом) объект теряет свою универсальность и его прилагают к среде, выделяя одни его качества и возможности и упуская (навеки) все остальное — но это тоже в некотором смысле лишь моральная потеря.

На третьей фазе (переход от вишудхи к анахате, одиннадцатый дом) происходит нормальная (то есть в предусмотренных Создателем условиях) эксплуатация объекта, в ходе чего он теряет свою форму и становится невозможным его дальнейшее использование в предшествующей роли — зато его среда поднимается в это время с анахаты на вишудху (шестой дом), то есть оформляется сама. Впрочем, потерю формы не следует отождествлять с потерей структуры (девятый

дом); типичный объект, завершивший переход с вишудхи на анахату — старые башмаки (которые так выразительно писал Ван Гог), еще сохранившие необходимые атрибуты (подошву, дырочки, шнурки и т. д.), но находящиеся уже явно не в том виде, чтобы служить своему хозяину дальше.

Потеря формы не всегда очевидна и в большой степени определяется средой и функцией объекта в процессе его эксплуатации. Платье модной женщины может, c ее точки зрения, потерять форму, будучи надетым два-три раза, хотя с точки зрения ее подруги оно ещё совершенно новое — однако первоначальный блеск и особую притягательность для общественного подсознания социальной группы модницы оно уже утратило, и теперь в ее реальности находится на уровне анахаты — его можно иногда надеть дома или подарить вырастающей дочери подруги.

Корректно и культурно проведенная эксплуатация (одиннадцатый дом) переводит объект на уровень анахаты — но это, конечно, совсем не та анахата, которая характеризует объект, пришедший с манипуры (пятый дом), где Божественная любовь ощущается как непринужденная игра природы, свежесть и яркость красок. Объект, прошедший службу одиннадцатого дома, выглядит помятым, потрепанным, его краски потускнели, лак потрескался, дерево рассохлось, а железо местами покрылось ржавчиной — но все это лишь придает ему обаяния; каждый дефект хранит в себе воспоминания о былых трудах и подвигах, он как бы концентрирует в себе любовь, освещавшую всю его долгую жизнь и тогда, в годы трудов и усилий, остававшуюся почти незамеченной; зато теперь, когда былые срывы и неприятности во многом забылись, свет прежней жизни струится через него беспрепятственно и Божественная любовь ощущается совершенно явственно, хотя пользы в прежнем утилитарном смысле от него уже практически нет — разве что отнести в музей.

В традиционной астрологии с одиннадцатым домом связывается групповая работа человека, его самовыражение в коллективе, в противоположность личному самовыражению пятого дома. Это вполне согласуется с точкой зрения каббалистической диалектики, поскольку работа в коллективе как раз и означает исполнение человеком (как вишудховским элементом) некоторой своей функции в рамках общегруппового действа, применение своей квалификации, трату умений, сил и энергии, большая часть которых не восстанавливается (например, потраченное время). В конце, исполнив свои функции и обретя любовь коллектива (а через нее и Божественную), человек благополучно отправляется на пенсию.

И здесь мы подходим к важному атрибуту, или, точнее, оттенку одиннадцатого дома, может быть, не очень приятному, но неизбежному — это эффект или субъективное ощущение старения, постепенной, но безвозвратной утери формы и, как следствие этого, возможностей исполнения функции. Принятый в настоящее время взгляд на человеческую жизнь в переводе на язык этой книги выглядит приблизительно так. Детство это бытие на сахасраре, юность — на аджне, конец профессионального обучения и начало работы знаменуют переход на вишудху, а ранняя старость, не обремененная тяжелыми болезнями, есть бытие на анахате. При всей схематичности такого взгляда он показывает важную вещь: под одиннадцатым домом идет вся зрелая жизнь человека, которая тем самым содержит (хотя и не постоянно осознаваемым) фоном элемент старения, то есть невосстанавливаемого разрушения формы и утраты функций; как сказал поэт: