Кабинет фей
Шрифт:
— Что ж! Тогда, о пастушка, раз хотите вы моей смерти, не отказывайте уж себе в удовольствии видеть и последний вздох мой. Отчего переменились вы к верному пастуху, отчего не помните вчерашних обещаний ваших?
— Увы и ах! — молвила она, бросив на него печальный взгляд. — В каком злодеянии вы меня обвиняете? Я несчастна, ибо вынуждена слушаться приказов, от которых мне невозможно уклониться. Сжальтесь надо мною и не ищите более встреч: так надобно.
— Так надобно? — вскричал он, в отчаянии воздев к небу руки. — Надобно, чтобы я избегал вас, божественная
Карпийон, страдая не меньше возлюбленного, упала без чувств, не в силах проронить ни слова. Тут до крайности взволнованный и растерявшийся принц ясно понял, что она хотела бы воспротивиться данным ей приказам; уверенность эта немножко облегчила его терзания.
Не теряя ни мгновения, он бросился ей на помощь. Водою из ручья, тихо журчавшего в траве, принц смочил лицо пастушки, и подглядывавшие из-за кустов амуры шепотом поведали остальным крылатым малышам — тем было плохо видно, — что он посмел украсть ее поцелуй. Тут принцесса открыла глаза и, оттолкнув своего милого пастуха, сказала:
— Бегите! Если сюда придет матушка, она рассердится на вас.
— Значит, я должен оставить вас на съедение медведям и кабанам, — вздохнул он, — или, чего доброго, гадюка или другая змея приползет и укусит вас, пока вы лежите тут одна и без чувств.
— Лучше подвергнуть себя опасности, — возразила она, — чем вызвать гнев королевы.
Пока принц и принцесса вели столь нежную и милую беседу, в королевских покоях вдруг, откуда ни возьмись, появилась фея-покровительница в полном снаряжении, а глаза ее сверкали ярче драгоценных камней, украшавших ее латы и шлем. Она молвила королеве:
— Где же благодарность за мой дар, ваше величество, — ведь это я вернула вам дочь; не будь меня, она утонула бы, запутавшись в рыболовных сетях; а сейчас вы обрекаете на смерть от душевных мук пастуха, заботу о котором я тоже поручила вам. Не думайте больше о том, что препятствует их союзу, — настало время соединить их. Вы же, славный Верховник (обратилась она к королю), подумайте об их свадьбе, ибо таково мое желание, в исполнении которого у вас никогда не будет причин раскаиваться.
И тут, не дожидаясь ответа, она исчезла, оставив за собою лишь столб света, похожий на солнечный луч.
Король и королева были равно изумлены и обрадованы, что веления феи оказались столь приятными.
— Не стоит сомневаться, — молвил король, — что этот загадочный пастух по происхождению не ниже Карпийон, ибо его покровительница слишком благородна, чтобы желать союза тем, кто друг другу не пара. Как видите, именно она спасла нашу дочь из озера, где ей грозила неминуемая гибель. Чем заслужили мы ее покровительство?
— Я слышала, — ответила королева, — что есть добрые и злые феи, и те и другие действуют сообразно своему гению: одни проникаются к людским семьям любовью, а другие — ненавистью. Должно быть, Амазонка — фея добрая и потому благосклонна к нам.
Они все
Вдруг король, встав из-за стола, пригласил пастуха в сад. Принц побледнел и похолодел, Карпийон же, думая, что отец решил прогнать его, тоже не на шутку встревожилась. Верховник прошел в беседку, сел на скамью и молвил, взглянув ему в глаза:
— Сын мой, вам ли не знать, что я воспитал вас в любви, как дар, посланный мне богами, дабы поддержать меня и скрасить мою старость. Однако вот вам и лучшее доказательство моего расположения: я выбрал вас в мужья моей дочери Карпийон. Вам приходилось слышать, как я оплакивал ее гибель. Небеса, вернувшие мне ее, желают, чтобы она принадлежала вам, того же от всего сердца хочу и я. Не станете же вы единственным, кто воспротивится этому?
— Ах, отец мой! — воскликнул принц, бросаясь к ногам короля. — Смею ли я надеяться, что слух не обманывает меня? Неужто и вправду мне выпало счастье быть вашим избранником, или вы лишь хотите узнать, какие чувства питаю я к прекрасной пастушке?
— Нет, мой возлюбленный сын, — ответил король, — не мечитесь больше меж надеждой и страхом: я решил, что свадьбе быть через несколько дней.
— Вы слишком добры ко мне, — возразил принц, обнимая колени Верхов-ника, — и если я не в силах сейчас подобающе выразить свою благодарность, то лишь от безмерной радости.
Король поднял его с колен и приласкал; и, хотя и не осмелившись еще открыть ему, какого тот высокого рода, обхождением своим намекнул, что благородство его происхождения превосходит то, до какого низвела его судьба теперь.
Меж тем Карпийон, полная тревоги, вышла в сад вслед за отцом и возлюбленным, и, спрятавшись под деревьями и наблюдая за ними, увидела принца у ног короля; решив, что он умоляет не обрекать его на жестокое изгнание, и не справившись со своими чувствами, она бросилась бежать в лес, словно лань, преследуемая охотниками со сворой собак. Не испугали ее ни свирепость диких зверей, ни острые терновые шипы, впивавшиеся в нее со всех сторон. Эхо разносило ее скорбные вопли; казалось, одной лишь погибели она ищет, — меж тем пастух, сгорая от нетерпения сообщить ей радостные вести, которые только что узнал, побежал за ней следом.
— Где вы, моя пастушка, моя милая Карпийон? — взывал он. — Если слышите меня, остановитесь! Мы будем счастливы!
Тут он заметил ее: в лощине принцессу окружили несколько охотников, силой пытавшиеся посадить ее на коня позади какого-то горбатого недоростка.
Увидев это и услышав зов возлюбленной, принц устремился вперед быстрее стрелы, пущенной с туго натянутой тетивы. Не имея иного оружия, кроме пращи, он с такой точностью и силой метнул камень в похитителя его пастушки, что тот от сокрушительного удара по голове вылетел из седла.