Кабул, До Востребования
Шрифт:
Эта группа беглецов успела преодолеть некрутой подъем до "крепостицы" как раз к тому моменту, когда отряд кулябских смял, уничтожил тех, кто прикрывал отход колонны, а заодно и тех, кто успел выскочить из пылающего грузовика и еще некоторое время оказывал сопротивление местным моджахедам.
– Эй вы... стоять!
– крикнул Козаков, держа двух ближних к нему мужчин на мушке.
– Кто такие?!
– Не стреляйте, шурави! С нами женщины и дети!
– Вижу! Кто у вас старший?
– Я!
– один из мужчин в камуфляжной
– Ми иня за авут Фарход Шерали! А еще, можи ит, слышали, миня называют Седой!
Козаков проглотил подступивший к горлу комок. Ни фига себе, гость заявился!
Этого еще не хватало! Сам "Седой" пожаловал, крутой полевой командир... Очень известная личность по обе стороны реки Пяндж.. И брат у него, кстати говоря, человек весьма непростой - правая рука Ахмада Шаха Масуда, "панджшерского льва", тоже этнического таджика... Фарход Шерали, он же вице премьер оппозиционного правительства Таджикистана, собственной персоной.
– Зачем пришли?
– крикнул Козаков.
– Мы не хотим ввязываться в ваши разборки!
– Нам нужна а укрыться! И помощь нужна а... есть раненые!
От поворота, от дороги, по высотке ударили пулеметные и автоматные очереди. От горловины ущелья тоже вынеслись пунктирные линии "трассеров". Это боевики кулябских, разобравшись в ситуации, указывают друг дружке новую цель...
Защелкали пули по камням; с тонким визгом или низким басовитым звуком пошли разлетаться рикошетные...
Люди из группы Шерали попадали на землю. В звуки стрельбы вплелись, порой перекрывая их, женский плач, гортанная мужская речь, детские крики.
– Эй, Седой!
– крикнул Козаков, юный еще лейтенант, прослуживший после выпуска из погранинститута даже неполный год, родившийся, как и большинство тех, кто пытался найти убежище, спастись, в Таджикистане и проживший здесь большую часть своей недлинной пока жизни.
– Двигайте сюда, в укрытие! Женщин и детей примем первыми!..
Уже вскоре все беглецы, включая Седого, - этот сравнительно молодой еще мужчина действительно был седовлас - укрылись в "крепостице", тесно набившись в укрытия норы и пробитые в скале короткие ходы сообщения. Радист протянул трубку Козакову.
– Лейтенант, "Гиацинт" вызывает!..
Козаков, судорожно вздохнув, взял трубку.
– "Гиацинт" на связи "Фиалка"! Я как раз хотел вам доложить...
Надо отдать должное командиру заставы: капитан молча выслушал его доклад. И стал матюгаться уже только после того, как Козаков спросил: "Какие будут указания, товарищ командир?".
– С ума сошел, лейтенант? Рехнулся?! Зачем ты их укрыл у себя?!
– А что было делать?
– устало произнес Козаков.
– Перестрелять всех, пока поднимались ко мне? Ну так тут женщины и дети...
– И Седой, как я понял?
– Так точно.
– Значит так, мать перемать... Ты не представляешь, что сейчас начнется!!
Козаков
Он отвлекся на секунду другую от этого тяжелого разговора. Сразу в двух местах внизу на дороге: у поворота и возле горла ущелья - скапливались боевики. Очевидно, местные моджахеды - те, кто преследовал Седого - засекли, что тот укрылся с близкими и уцелевшей охраной на ВПП. Напрягая связи, Козаков крикнул сорванным голосом своим бойцам:
– Не стрелять! Без моей команды огонь не открывать!!
– Что у тебя там происходит?
– голос в трубке был уже поспокойней, чем минутой ранее.
– Докладывай!
Козаков вкратце доложил. А что тут собственно, докладывать: командир с наблюдательного пункта хоть в ночную оптику, хоть без оной видит то же самое, что и он сам.
– Теперь слушай меня! От ущелья мы к тебе не дадим подойти, - сказал командир заставы.
– Будем с этой стороны прикрывать огнем, если полезут! От тех, что двинут от дороги, отбивайся сам. Береги бойцов! С начальством я связался. Утром, на рассвете, прилетят вертушки...
Держаться пришлось примерно два часа времени. Из них около получаса под конец были весьма жаркими... Пришлось расставить на огневые точки и троих таджиков, включая старшего, благо они были вооружены. Рядом с самим Седым крутился пацан лет тринадцати четырнадцати. Шерали отдал ему свой автомат - парнишка явно знал, как с ним обращаться. А сам сместился поближе к приютившему их здесь лейтенанту, который стрелял экономными очередями из РПК, отсекая от тропок тех, кто пытается к ним сюда вломиться, не давая поднять головы моджахедам...
– Спасибо ти ибе, ли ийтинант!
– напрягая голосовые связки, сорванным голосом, лишь чуть перекрывающим звуки стрельбы, сказал Седой.
– Нада только чут чут пра адержаться. Тва аим воинам па пять тысяч долляров дадут! А ти ибе и тваиму камандиру - буди ит от миня патом падарок!
Козакову только и оставалось, что цедить про себя ругательства и удивляться. Ну и ну, у него в "гостях" сам Фарход Шерали! И какие то женщины и дети... Наверное, его жены? И даже название организации, одним из лидеров которой является Шерали, в точности совпадает с названием временного пограничного поста - ТУРГ.
...Перестрелка продолжалась до четырех утра. Эпицентр боя постепенно сместился от ВПП "Тург" к ущелью. Волна нападавших отхлынула. Местные духи, что то не поделившие с ТУРГом и лично с Седым, куда то и исчезли, растворились в темноте и в горных складках так же резко, так же внезапно, как и появились.
Через некоторое время Козаков понял причину их столь быстрого, похожего на бегство, отступления. Оказалось, как и предупреждал командир, что на эту сторону, не удаляясь особо от эфемерной государственной границы, зашел крупный отряд афганских моджахедов...