Кабул на военном положении
Шрифт:
– Если погода испортится, вылет будет отменен.
– В этом случае поедем в посольство, – ответил трек. – Афганцы обвинят Селима Хана. Улетим, как только распогодится. У "Кабула" пересядем в нашу машину.
Подъезжали к центру. Развернулись на кольцевой развязке, миновали Т-62 на сторожевом посту и покатили по проспекту Майванд. Через пять минут подъехали к "Кабулу". У входа в гостиницу Малко увидел автомобиль с красными номерными знаками, принадлежавший советскому офицеру. Они стали рядом. Гончаров повернулся к Малко.
– Идемте пересядем. Нужно...
Он не окончил,
Я не лечу в Москву. Пропустите.
Гончаров оторопело уставился на него. Элиас Маврос попытался удержать Малко за плечо, настойчиво внушая ему по-русски:
– Тебе нечего бояться! Ты вернешься потом к себе домой!
Малко немного сильнее вдавил ствол пистолета в бок офицера КГБ.
– Вы убили Дженнифер Стэнфорд, чтобы Наталья заняла ее место. А мое задание здесь не имело ничего общего с вашей затеей.
Малко оттолкнул Гончарова и вышел из машины.
– Не подходите, иначе я убью вас, – спокойно предупредил он.
Пережитое им за истекшие часы вооружило его непреклонной решимостью. Маврос выкрикнул сзади:
– Ты с ума сошел, ХАД разыщет тебя!
– Молитесь, чтобы этого не случилось, – услышал он в ответ. – Я не буду молчать!
Он решительно направился в сторону площади Паштукистан. Двое в машине ошалело провожали его глазами. К силе прибегнуть они не могли, – кругом кишели солдаты. Иначе он надолго угодил бы в Москву!
Выйдя к площади, он повернул направо, пересек рынок, перешел по мосту на другой берег Кабула и углубился в закоулки Базара. Его трясло от холода. Ни денег, ни документов, ни даже пальто. За ним охотился ХАД, советские агенты, а к ним присоединится и Селим Хан, едва узнает, что он жив... Либо здесь пропасть, либо угодить в ГУЛАГ. Малко поднял голову – небо было затянуто серыми низкими тучами. Сегодня "Илы" не взлетят.
Стуча зубами, Малко нагнулся, проходя под сводчатыми воротами, за которыми начиналась улочка, идущая от птичьего рынка. До этого он долгое время стоял, притаившись, у скрещения двух улочек, желая убедиться в том, что за ним нет слежки. Теперь он понимал, почему Наталья солгала, признаваясь в своей принадлежности к ЦРУ. Она до конца исполнила свой долг, а прочее не имело уже особого значения. Его сердце екнуло: на сей раз портной сидел на своем месте за швейной машинкой, обмотанный рваньем и закутанный поверх всего в одеяло. Портной кинул на него притворно равнодушный взгляд. Малко приблизился и шепнул ему на ухо:
– Биби Гур ходжас? [27]
Афганец словно не слышал, но Малко не отставал. Указывая на дверь дома, куда привела его в свое время моджахедка, он снова спросил:
– Биби инжа? [28]
Ему почудилось, что портной едва заметно кивнул, прежде чем вновь склониться над машинкой. Малко сделал тридцать шагов и, чувствуя, что у него замирает сердце, постучал в синюю дверь. Если Биби нет здесь, он погиб. Одному ему долго не продержаться в Кабуле.
27
Где
28
Биби здесь?
Дверная створка едва заметно отошла от косяка. На Малко смотрел черный глаз. Щель немного расширилась, чтобы можно было протиснуться боком, и дверь захлопнулась, едва он оказался внутри. В помещении горела желтоватым светом керосиновая лампа. В полумраке вырисовались очертания сидящих на корточках и лежащих людей. В углу курил бородатый великан Абдул. Напротив него, на старом ковре, сидела Биби Гур, держа в обеих руках пиалу с чаем.
Завидев Малко, она вздрогнула, встала с ковра и подошла к нему.
– Откуда ты взялся? Мне говорили, что Селим Хан выдал тебя ХАДу и что тебя отправили в Пул-э-Шарки.
– Почти все верно, – отвечал Малко. – Я хотел бы сесть.
У него кружилась голова, и теперь, когда немного спало нервное напряжение, снова появились боли во всем теле. Он коротко рассказал Биби Гур о недавних событиях. Абдул подал ему стакан чая, и ему сразу полегчало от обжигающего напитка.
Когда Малко завершил свое повествование, Биби Гур горестно покачала головой:
– Тебе не следовало приходить сюда. Я ничем больше не могу помочь тебе...
– Почему?
– У нас тоже случились неприятности, – начала объяснять молодая афганка. – Какой-то предатель привел хадовцев к нашему тайному складу оружия и боеприпасов. Они забрали все и устроили нам засаду. Мы потеряли троих убитыми и расстреляли последние патроны, когда пошли на прорыв. Вот все, что у меня осталось, не считая полной обоймы. Она показала патрон, прикрепленный к дулу автомата.
– Это что? – не понял Малко.
– У нас это называется "пуля мертвеца", – пояснила Биби Гур. – Эту самую нулю я пущу себе в сердце, чтобы не попасть им в руки живой... Они все равно отыщут нас, а сражаться нам будет нечем.
– Неужто в Кабуле нет других партизанских отрядов, которые могли бы помочь вам?
– Есть, конечно. Но мы – роялисты, а они – фундаменталисты. Наши единомышленники недалеко отсюда, в ущельях Награни, но армия и ХАД держат под прицелом каждый кустик между Кабулом и горами. Там мы не пройдем. Потребовалось бы много боеприпасов, ракетометов, противотанковых средств. Ничего этого у меня нет, а денег, на что купить, и того меньше.
Вдруг у Малко поплыли перед глазами пятна, голова бессильно закачалась. Чтобы не упасть, ему пришлось выпустить из руки стакан с чаем и опереться ладонью о пол. Биби Гур бросилась к нему:
– Тебе худо? Ты голоден?
Ему принесли чашку плова, куда было положено несколько бараньих костей, потом очень горячего чаю и – о, чудо! – немного сахару. Скатав ковер, один из мужчин поднял крышку подпола.
– Ступай отдохни. Тебе нужно поспать.
Все трое сошли в погреб. Глинобитный пол был застлан ковром, в углу стоял кованый русский сундук, украшенный незатейливой росписью. Тут же хранилось кое-что из оружия, стоял чайник и несколько стаканов. Крышку люка опустили за ними. Прямо перед собой Малко увидел заложенное досками отверстие подземного хода. Биби Гур объяснила: