Качели (сборник)
Шрифт:
– Будет, Валерка, – весело пообещал Вадик, – все у нас с тобой будет. Давай выпьем за это.
Стучали колеса. За окном плыла черная ноябрьская ночь. Двое молодых людей, безработный афганец Валерий Осипов и освобожденный из мест лишения свободы Вадим Султанов ехали завоевывать Москву. Не они первые, не они последние. Оба верили, что будет у них много денег, московское жилье, красивые иномарки, красивые девушки. Ну, что там еще может пожелать самому себе молодой жадный провинциал ночью в поезде за рюмкой водки?
Вадик больше всего на свете желал открыть собственный ресторан. Он ясно видел все мелочи интерьера, в ушах
Ресторан будет называться просто: «Вадим». В рекламных проспектах следует отметить, что посетителям предложат блюда русской, европейской и некоторых восточных кухонь. Из каждой кулинарной традиции Вадим намеревался взять самое лучшее. Еще маленьким мальчиком он откопал в интернатской библиотеке «Книгу о вкусной и здоровой пище», стащил ее, держал у себя под матрацем, постоянно перечитывал и выучил наизусть. Потом были в его жизни другие кулинарные книги, он узнал об истории кулинарии, о национальных особенностях разных кухонь. Не имея возможности попробовать, например, французские лягушачьи лапки или китайские морские гребешки, он пытался мысленно представить себе их вкус и запах. И представлял вполне достоверно. Более того, знал, как приготовить.
Мысленно расхаживая по сверкающей, волшебно пахнущей кухне, он с приятной грустью думал о том, что липкая карамелька, съеденная ночью, под одеялом, может быть вкуснее лучшего швейцарского шоколада. Подобные мелочи делали его мечту настолько реальной, что настоящая, сегодняшняя жизнь тонула в тумане, отступала на задний план. Вадик ехал в Москву, не имея представления, где и на какие деньги будет там жить, как найдет работу. Билет на московский поезд он купил потому, что свой ресторан видел только в столице, в самом центре. Воображение его работало столь живо и мощно, что неким загадочным образом мечта стала просачиваться сквозь реальность и властно влиять на ход событий.
Вадику повезло. У его нового приятеля Валеры имелся случайный московский адресок. Дальний родственник кого-то из его армейских друзей сдавал очень дешево комнату на окраине в Бибирево. Именно туда и отправились они прямо с вокзала.
Родственник оказался совершенно спившимся одиноким мужичком шестидесяти лет. Звали его дядя Костя. Двухкомнатная квартира представляла собой вонючую свалку, бутылки катались по полу, вместо мебели набросаны тряпки, драные матрасы, которые хозяин притаскивал с ближайшей помойки.
Гостям дядя Костя обрадовался, договариваясь о цене, все напускал на себя солидности, хмурил морщинистый лоб, раздувал мятые небритые щеки. Вадик еле сдерживал смех. Он сразу догадался, что жить здесь можно сколько хочешь, практически бесплатно, за бутылку.
В первую ночь, ворочаясь на вонючем матрасе, Вадик не мог уснуть. Нет, не из-за вони, не из-за трубного храпа дяди Кости, а из-за собственных мыслей, сложных и противоречивых. Вот ведь, живет в неплохой двухкомнатной квартире, в добротном кирпичном доме, такая, с позволения сказать, дрянь человеческая, превратила отличное московское жилье в помойку, пьет, воняет, коптит небо. Кому, спрашивается, нужен этот дядя Костя?
Утром, ровно в девять,
– Кто?
– Служба помощи престарелым и инвалидам, – ответил бодрый молодой голос.
Удивленно переглянувшись с Вадиком, который живо подскочил к двери, Валера щелкнул замком.
На пороге стоял молодой человек, их ровесник, невысокий, стройный, в ладных дорогих джинсах, в новенькой кожанке. Стоял и приветливо, открыто улыбался. Валера и Вадик на улыбку не ответили, глядели на незваного гостя в мрачном молчании.
– А что, спит еще хозяин? – весело спросил молодой человек. – Я тут ему матпомощь притащил, продукты.
Из комнаты раздавался мерный, тяжелый храп дяди Кости.
– Меня Михаилом зовут. Для своих Михля. – Он поставил на пол пластиковый пакет и протянул руку, сначала Валере, потом Вадику. Оба ответили на рукопожатие.
Миша Ласточкин умел быстро и легко снимать напряжение. Коренной москвич, мальчик из интеллигентной семьи, он закончил театральное училище. Актерское образование очень ему пригодилось. Но вовсе не для игры на сцене или в кино.
Через полчаса все трое завтракали. Михля вывалил на табуретку, служившую кухонным столом, скромные продукты, предназначенные одинокому пенсионеру дяде Косте. Сам он все храпел и не ведал, как много гостей собралось у него на кухне.
Скоро Вадик и Валера узнали от своего нового приятеля, что Служба помощи престарелым и инвалидам – это совершенно особая организация.
– Я учредитель, коммерческий директор, рядовой сотрудник, – объяснил Михля, – я главный бухгалтер и заместитель главного бухгалтера. А клиент у меня на сегодня один, дядя Костя.
– Ну и на хрена тебе это надо? – мрачно поинтересовался Валера.
– Душу спасаю добрыми делами, – ответил Михля, придав своему обаятельному лицу серьезное и задумчивое выражение, – знаете, на что сейчас самый острый дефицит в Москве? На добрые дела. Спрос в миллион раз превышает предложение.
Валера ничего не понял. А Вадик не сводил с умного Михли восхищенных глаз. На вонючей кухне, где вместо стола – табуретка, покрытая газетой, и прямо на газете, из-за отсутствия тарелок, наложены толстые сероватые ломти вареной колбасы, отчетливо зазвучала волшебная симфония звуков и запахов лучшего московского ресторана. В Париже «Максим», а в Москве будет «Вадим». Нужна такая малость, как изначальный капитал. Деньги. Совсем немного денег. Из ничего не выйдет ничего.
Через месяц случилось несчастье. Дядю Костю нашли мертвым на пустыре за стройкой, неподалеку от его дома. Перепил, отравился некачественной дешевой водкой. Такой трагический конец никому не показался странным, ни соседям, ни милиции. Дядя Костя давно страдал хроническим алкоголизмом, был одинок и болен. Следов насилия на трупе не обнаружили.
В квартире поселилось вполне добропорядочное лицо кавказской национальности. Генеральная доверенность на квартиру, которую за два месяца до смерти подписал дядя Костя, не сохранилась. Никто не узнал, что в качестве доверенного лица, продавшего квартиру дяди Кости, в этом важном документе фигурировал гражданин Ласточкин Михаил Владимирович, 1962 года рождения. Тот самый Михля, с высшим театральным образованием и доброй, отзывчивой душой.