Кадет
Шрифт:
— А вот это мы посмотрим. Иди сюда, говорю! Иначе встаю! Ну! — Ралт чуть сдвинулся, освобождая ей место. — Учтите, ресса, это последнее предупреждение.
Лина сдалась и залезла к нему под одеяло прямо в платье, а на все попытки что-нибудь на ней расстегнуть или снять хихикала, но по рукам била весьма решительно:
— Перестань! Эрс велела обеспечить больному покой!
— Угу, — обиделся в ответ Ралт. — Сами-то они его себе так обеспечивают, что весь этаж ходуном ходит.
— Да, — согласилась Лина, прислушавшись к себе. — Им сейчас хорошо. Ай! А тебе сейчас будет плохо, если не прекратишь!
Через
Третью и последнюю спальню второго этажа отдали в распоряжение Ретена, надумавшего слегка задержаться в Сонресорме. Тем более, что официально он сейчас, занимался совершенно другими вещами и в совершенно другом месте. И должен был ими заниматься еще какое-то время.
Оказавшись в окружении двух парочек, ресс как-то быстро заскучал по собственной жене и решил развеяться, прогулявшись по дому. В пансионе все оказалось в порядке, поэтому закончил он свой обход в кухне, где неспешно возилась госпожа Шарот, налаживая тесто для завтрашних утренних булочек.
— Не помешаю? — умостился Ретен на стуле, придвинутом к обеденному столу.
— Нет, — откликнулась бабушка. — Что, выжили тебя из спальни?
И не дожидаясь ответа, предложила:
— Груши будешь? В миске на столе лежат, я помыла.
— Спасибо, леди, — тот с удовольствием откусил пару раз от сочного плода, а чуть погодя спросил: — Может, помочь чем?
— Сиди уж…
Договорить она не успела.
Ретен, уже какое-то время переставший жевать и замерший неподвижно, не вставая протянул длинную руку к выключателю и погасил модную электрическую лампочку. Еще несколько секунд прошло, пока глаза привыкли к темноте, едва разгоняемой отблеском уличного фонаря, и только тогда стало видно, что насторожило Ворона: в садике со стороны улицы кто-то старательно топтался по флоксам, пытаясь подобраться к окну и заглянуть внутрь. Впрочем, когда свет погас, неизвестный тут же притих и затаился, но убраться с клумбы не спешил.
— Да что ж такое?! — прошипела госпожа Шарот, доставая из глубокого кармана под накрахмаленным передником тяжеленный револьвер. — Медом вам в моих цветах намазано, что ли?! П-пчелы, итить вашу!..
И пользуясь тем, что ресс от такого зрелища оцепенел, подняла ствол и начала со знанием дела подкрадываться к окну с явно кровожадными намерениями. Впрочем, в шоке Ретен пребывал недолго — сориентировался он быстро, а догнал и перехватил бабушку еще быстрее:
— Тихо, госпожа Шарот! — осторожно вынул он оружие из рук дамы. А продолжил не раньше, чем темная фигура так ничего и не разглядевшей «пчелы» махнула через забор обратно на улицу: — Про ваш темперамент при Варане по всей конторе легенды ходили, но не думал, что вы его до сих пор не растеряли.
— Мальчик, такое теряется только в гробу. Под забитой крышкой.
— Серьезно?
— Да! Учти на будущее.
— Учту, — спорить Ретен не стал, тем более что пожилая леди успокаивалась на глазах:
— Быстро же они спохватились, а? Не дураки, видать.
— Н-да, —
— Как? — развернулась к нему госпожа Шарот. — Как это можно сделать с таким лазаретом на руках?
— Лазарет! — глаза у ресса блеснули. — Именно, леди. А не найдется ли у вас чего переодеться? Столь же незаметного, как эта форма, но менее… официального?
— Найдется, — хмыкнула бабушка. — Гости вечно у меня что-то оставляют. Пойдем, выберешь.
Вот так и получилось, что на рассвете пансион тихо покинул уже не почтальон, а разнорабочий, явно присланный муниципалитетом в помощь пожилой даме. А еще парочка подобных нарядов была приготовлена для двух других постояльцев и дожидалась лишь когда те проснутся.
Глядя сквозь занавеску вслед уходящему Ретену, бабушка зацепилась глазом за разгромленный палисадник и тяжело вздохнула:
— Ладно. Уезжать — так уезжать. Терять мне здесь уже нечего, — и опять печально посмотрела на вконец испоганенные флоксы.
С утра Зеленая улица опять оказалась взбудоражена дальше некуда. Почтенные жители обсуждали очередную новость: госпожа Шарот отбывала на курорт, решив, что воды Гранса для ее нервов куда полезнее, чем незнакомцы, шастающие по ночам в ее клумбах. И рассчитывала, что примерно с полгода ей как раз хватит и для того, чтобы подлечиться, и для того, чтобы успокоиться.
Дом она тщательно закрыла, ключи на глазах у соседей передала специально заехавшему за ними поверенному, но калитку пока запирать не стала. Из-за срочного отъезда дама столь же срочно договорилась с какими-то рабочими, чтобы ей доставили навоз под будущее удобрение и не пришлось переживать хотя бы об этом. Так что уже с утра в саду вокруг тачки, приехавшей с недалекого ипподрома, лениво ковырялись три каких-то мужика. Судя по скорости, с которой те шевелились, вот так ковыряться они будут минимум до обеда — работяги оказались не из торопливых. Но бабушка их не трогала и не подгоняла, решив, что ничего страшного в том нет: закрыть за собой ворота, уходя, ума хватит даже у них.
Сопровождать пожилую леди в путешествии должна была сиделка, опять же нанятая впопыхах, но вот как раз тут старушке повезло. Мало того что высокая худощавая женщина со спрятанными под косынку волосами была очень опытна — это чувствовалось по ее отточенным и уверенным движениям, так при ней еще оказалась и молоденька помощница: то ли ученица, то ли практикантка. А может даже дочка — внешне они были немного похожи, да и привычки старшей младшая копировала старательно и подчеркнуто. В общем, соседи сошлись во мнении, что для госпожи Шарот в этом плане все сложилось весьма удачно.
Бабушка, несмотря на суровый и непреклонный вид сиделок, все равно умудрялась ими рулить и гонять чуть ли не как служанок. И если старшая подчинялась далеко не всегда, то младшую бабушка взяла в оборот легко и непринужденно:
— Деточка, пойди проверь… Дорогая, сходи принеси… Девочка, посмотри, не оставила ли я…
Через четверть часа такой беготни девушка выглядела встрепанной и вконец замороченной, но зато к отъезду все было готово — оставалось лишь погрузить и разместить многочисленные баулы и саквояжи в подъехавший к пансиону экипаж.