Кадетки
Шрифт:
Все мужчины, кто постарше и посильнее, встали за это время перед избушкой с самым покаянным видом, давая возможность уйти через окно в задней стене всем остальным, как они позже признались. И держали наготове не кинжалы, а кошельки, гадая, в какую сумму обойдется им самоуправство. Герцог Эфройский, почти единолично правивший в те времена Ардагом, был очень суров ко всем нарушителям закона.
Они очень удивились, прямо-таки поразились, когда Годренс вежливо осведомился, где можно найти Сенарга, сына Ирхина.
– А откуда вы его знаете? – еще не успел прозвучать осторожный встречный
Внимательно рассмотрел незваных гостей удивительно ясными желтоватыми глазами и неожиданно затрясся, как будто увидел нечто невероятное. Протянул руки, прохрипел какой-то непонятный звук и вдруг, выронив свою палку, упал с крыльца навстречу незнакомцам.
Дирард невольно шагнул в ту сторону помочь ему подняться, но оборотни и сами уже подхватили старика, бережно усадили на широкий пенек. А он все мычал нечто нечленораздельное, рвался к Раду, и по его морщинистому лицу светлыми каплями катились редкие слезинки.
В горле парня встал тугой комок, он и сам не смог бы сказать в тот миг ничего вразумительного. Только ощущал, как постепенно тает в душе намертво смерзшаяся глыба старых обид и злых подозрений, а на ее месте прорастает робкая, как первая весенняя травинка, надежда. И вместе с ней просыпается печальное понимание: вовсе он не предавал его мать, дерзкий и ловкий оборотень, сумевший перебраться через Восточные горы и пройти в Тальзию мимо бдительной охраны башни Салмейт. Их род тогда уже искал место, куда можно было бы уйти от бед и напастей родного Ардага.
– Так он не вернулся? – тихо спросил Годренс у рыжеватого богатыря, пытавшегося напоить старца каким-то зельем.
– Нет, – выбралась из-за мужских спин немолодая женщина в мужских штанах и длинной, до колен, рубахе.
Подошла к Раду, внимательно изучила его лицо, кривя губы и смешно, по-кошачьи, морща нос. Кому-то другому юный граф вряд ли спустил бы подобную фамильярность, но спорить с этой оборотницей почему-то не хотелось. Не было в ней ни грана хитрости или подозрительности – наоборот. Небольшие черные глазки смотрели так доброжелательно и открыто, что становилось как-то тревожно за эту чересчур доверчивую женщину. Очень нелегко живется таким и среди прижимистых, подозрительных селян, и среди бдительного и пройдошливого городского люда.
– Это он, – уверенно объявила женщина, обернувшись к сородичам, и внезапно, подняв руку, громко закричала: – Луся! Возвращайтесь! Молодой вожак приехал! Дед, – это она уже смотрела на плачущего старца, – ну что же ты так расстраиваешься? Мы ведь его уже сто раз оплакали… Сенарга нашего… соколика ясного. И даже не подозревали, что он успел где-то сыночка родить… нам на счастье. Или ты не рад?
– Ы! – гневно блеснул глазами старик.
Женщина тотчас ринулась к нему, шлепнулась перед вожаком на траву, обняла босые старческие ноги, виновато потерлась щекой об острую коленку:
– Не обижайся на меня, отец, и сам знаешь, нам сейчас вовсе не плакать нужно… Услыхала хозяйка Эмаельгейл наши молитвы, послала спасение. Молод он и умен, и зла в нем нет. Была боль… но теперь проходит. Так
– Не слишком ли ты его торопишь, мать? – хмуро пророкотал великан. – Может, мы сначала за столом посидим, поговорим?
– Ы! – снова громко возразил старец и сделал Раду знак приблизиться.
Тот шел спокойно, зная доподлинно – защита Года убережет от любых сюрпризов. Да и сам дроу ни за что не прозевает внезапного нападения или ловушки, недаром ведь снаряжался в это путешествие как на войну. Однако поступок старого оборотня оказался полнейшей неожиданностью для них обоих. Старец медленно и важно снял с себя потертый серебряный пояс с ножнами, из которых виднелась украшенная камнями рукоять кинжала, благоговейно поцеловал сверкнувшее заговоренной сталью лезвие и почтительно протянул артефакт Дирарду.
Замерли настороженными статуями оборотни, за спиной графа что-то предостерегающе пробормотал Годренс, но Рад ни на миг не засомневался и не промедлил. Откуда-то знал, как обидятся его новые родичи, если в этот важный момент он заколеблется либо выкажет подозрительность или страх.
Он взял пояс в руки, так же, как прежний хозяин, поцеловал лезвие, с изумлением ощутив, как нагрелся в ответ металл, и поспешил застегнуть его на торсе.
А в следующее мгновение потрясенно замер, рассмотрев короткую, как молния, вспышку света и ощутив, как плотно обнял тело неведомый артефакт.
– Ого, – пораженно присвистнул Годренс, но тут же спохватился, почти серьезно поздравил: – С новым званием, ваша светлость!
– Это не звание, а должность – вожак стаи, – тихо поправила женщина, продолжая сидеть у ног бывшего вожака, и еще тише намекнула: – По нашим правилам ты должен сейчас угостить свою стаю, у нас мясо есть, можем уступить…
– Может, лучше я принесу? – деликатно предложил Год.
– Неси ты, мы пока познакомимся, – сразу принял решение Рад, кивнув другу, намного больше его знавшему об обычаях оборотней.
Начинать так непредсказуемо свалившееся на него правление стаей с займов казалось неправильным, и облегченные улыбки, появившиеся на посветлевших лицах оборотней, подтвердили правоту его подозрений.
Хрустнул стерженек переноса, и едва Год исчез, женщина легко поднялась с земли и скользнула к новому вожаку.
– Меня зовут Беона, а это – Ирхин… твой родной дед по отцу. А мать твоя жива ли?
– Нет, – без запинки привычно солгал Рад и уверенно перехватил инициативу: – А меня зовут Дирард Шаграйн и живу я на Идрийсе. А тут учусь… Годренс учит меня защищаться.
– Ты доверяешь этому дроу? – напрямик спросил великан, и по тому, как насторожились все оборотни, Рад понял, что этот вопрос живо волнует их всех.
– Да, – твердо ответил он и усмехнулся, вспомнив случай, столкнувший его с магом. – Мы дружим уже почти три года. Сначала я спас его, потом он не раз выручал меня… Если бы не упорство Года, сам я никогда не смог бы вас найти.
Говорить новой родне о том, как долго пришлось дроу уговаривать его познакомиться с родней, граф Шаграйн не собирался. Мало ли больших и малых ошибок мы совершаем в жизни, не стоит о них вспоминать, если в конце концов выбран верный путь.