Кадетская контрреволюция и ее разгром

Думова Наталья Георгиевна

Силы контрреволюции не вняли суровым предостережениям Советской власти и продолжали ожесточенную борьбу против нее по всей стране. Чтобы помешать сосредоточению нитей государственного управления в руках Советского правительства, они задались целью организовать так называемый «бойкот чиновников», который Милюков называет одной из главных форм борьбы кадетов против Советской власти ⁴⁶ . «В это время, — вспоминал впоследствии Ф. Э. Дзержинский, — мы натолкнулись на неслыханный саботаж чиновничества, не пожелавшего нас признавать и тормозившего всю хозяйственную жизнь страны» ⁴⁷ .

На одном из первых заседаний Комитета спасения С. В. Панина от имени кадетского ЦК предложила «войти в сношения с оставшимися на свободе товарищами министров

и через них добиться подчинения себе всего штата чиновников центральных петербургских учреждений» ⁴⁸ . Эта идея была поддержана. В выпущенном комитетом воззвании чиновникам министерств предписывалось не вступать в сношения с органами Советской власти и производить работы только под руководством лиц, назначенных Временным правительством. Комитет спасения постановил считать всех бастующих чиновников на «государственной службе» и объявил, что «передача дел» в руки новых властей или «подача заявлений об отставке» является недопустимой ⁴⁹ .

В контакте с Комитетом спасения действовало подпольное Временное правительство (или Малый совет министров), объединявшее группу товарищей министров Временного правительства, главным образом кадетов, и трех министров-«социалистов». Эта группа почти ежедневно собиралась в квартире графини Паниной (занимавшей во Временном правительстве пост товарища министра просвещения), часто одновременно с заседаниями кадетского ЦК, пытаясь совместно координировать развитие саботажнической кампании ⁵⁰ . На первом заседании Малого совета министров (28 или 29 октября) ⁵¹ обсуждалось, как претворить в жизнь приказ двух министров-кадетов, которых Керенский 25 октября, перед побегом в Гатчину, облек «чрезвычайными полномочиями» для восстановления порядка в Петрограде, — назначенного исполняющим обязанности министра-председателя А. И. Коновалова и принявшего на себя «высшее заведование военной охраной Петрограда» ⁵² Н. М. Кишкина. В своем последнем приказе, адресованном правительственному аппарату, кадетские министры предписывали сохранить денежные суммы и материалы, находившиеся в распоряжении Временного правительства, и не допустить, чтобы они попали к большевикам ⁵³ .

В соответствии с этим приказом товарищи министров вели подготовку к переводу правительственных средств в иностранные банки с тем, чтобы они могли быть выданы только представителям свергнутого Временного правительства ⁵⁴ . Выполняя приказ Кишкина и Коновалова, Панина отказалась передать советской администрации денежные средства бывшего министерства народного просвещения.

Однако то была лишь капля в море. Подпольное Временное правительство организовало хищение государственных средств в несравнимо больших масштабах. Этому способствовали высшие служащие Государственного банка, сразу после Октября принявшие на своем собрании резолюцию об отказе подчиняться Советской власти и входить в служебные отношения с ее представителями.

Чиновники бывшего министерства финансов во главе с товарищем министра кадетом Хрущевым под разного рода «благовидными» предлогами выкачивали из кассы банка наличные средства. Так, 20 ноября из казначейства было изъято 7,5 млн. руб. якобы в распоряжение Петроградского общественного управления на покрытие единовременных затрат по закупке дров для надобности городских предприятий. 26 ноября Совет министров принял спешное решение немедленно ассигновать 10 млн. руб. для уплаты срочных платежей по продовольствию, обмундированию и на инструменты. На следующий день он потребовал перевести в Харьков 15 млн. руб., назначение которых «будет указано в ближайшее время». Огромную денежную сумму из средств казначейства получила Петроградская городская дума, активно участвовавшая в организации саботажнической кампании. Таким способом из кассы Госбанка было похищено около 42 млн. руб. Все эти суммы шли на обеспечение саботажников и на финансирование военной контрреволюции ⁵⁵ .

Саботаж принял катастрофические размеры. Конечно, далеко не все государственные служащие принимали участие в бойкоте, но многие чиновники министерств, банков, казначейств, почты и телеграфа, городских

управ, школ, больниц, большинство командного состава армии отказывались признать Советскую власть, подчиниться ей и работать под руководством назначенных ею лиц. Практиковались самые разнообразные формы саботажа; отказ от работы, сознательное запутывание дел, «итальянские забастовки», бойкот служащих, сотрудничавших с Советской властью. Буржуазно-кадетская интеллигенция, отмечал В. И. Ленин, свои знания превращает «в орудие эксплуатации трудящихся, говоря: я хочу, чтобы мое знание служило буржуазии, а иначе я не буду работать» ⁵⁶ .

В высшей степени характерно, однако, — и это вынуждена признать даже современная буржуазная историография, — что саботажники потерпели абсолютное фиаско, пытаясь привлечь на свою сторону рабочих ⁵⁷ . В озлоблении владельцы промышленных предприятий останавливали производство, задерживали выдачу заработной платы рабочим, надеясь, что голод «пробудит в русском народе здравый смысл». Эту надежду высказывал еще за 10 дней до Октябрьского восстания в беседе с Джоном Ридом «русский Рокфеллер» С. Г. Лианозов — «кадет по политическим убеждениям» ⁵⁸ . Лианозов рассказал с изумившей Рида откровенностью, что делают имущие классы, чтобы «погубить революцию голодом». Они затопляют угольные шахты, разрушают промышленное оборудование, закрывают заводы, дезорганизуют железнодорожное движение ⁵⁹ .

Особенно тяжелыми были последствия саботажа в деле продовольственного снабжения, которое было доведено до полного развала. Прекращалась выпечка хлеба, огромные очереди скапливались у булочных и лавок. Саботажники прятали запасы продовольствия, препятствовали поступлению новых грузов, поощряли расцветшую пышным цветом спекуляцию ⁶⁰ .

Гнездом саботажа стало бывшее министерство народного просвещения, работники которого послушно следовали указаниям графини Паниной. В нем было около 400 саботирующих чиновников. Они игнорировали распоряжения Советской власти, направляли собственные циркуляры в учреждения по народному просвещению, организуя саботажническую кампанию в масштабах всей страны ⁶¹ .

В Петрограде, Москве, Уфе, Екатеринбурге, Астрахани и других городах бастовали учителя. Многие из них занимались открытой антисоветской пропагандой среди учащихся. «Руководимые кадетами… — писала «Правда», — педагоги уже давно ведут в школах черносотенную агитацию… в духе худших черносотенных листков. Эти деятели интеллигентской «гуманитарной» профессии в целях поддержки борьбы за власть буржуазии над рабочими и крестьянами не стесняются растлевать детские души ложью и обманом…» ⁶²

Большую роль в инспирировании забастовок, митингов протеста против Советской власти играли массовые профессионально-интеллигентские союзы (Всероссийский учительский союз, Всероссийский союз инженеров, ассоциации врачей, студентов и т.п.), руководители которых принадлежали в большинстве своем к партии «народной свободы». Так, одним из организаторов саботажа технической интеллигенции был председатель московского отделения Союза инженеров, член кадетского ЦК П. П. Юренев.

Кадеты поддерживали саботажников и морально, и материально, используя средства различных общественных организаций вроде руководимого кадетскими лидерами Союза земств и городов, ссудных касс и пр. ЦК партии «народной свободы» принял решение, что для его членов и других видных деятелей партии (за исключением профессуры) «служба у Советской власти недопустима»; рядовые члены партии могли поступать по своему усмотрению ⁶³ . Ход забастовочной кампании регулярно обсуждался в ЦК, широко и в высшей степени сочувственно освещался в буржуазно-кадетской прессе. Все кадетские газеты, и в первую очередь «Наша речь», во весь голос кричали о неспособности нового правительства к управлению государством, обвиняли его во всех хозяйственных бедах и предсказывали ему скорое крушение. Обе столицы наводнил, как писал Джон Рид, «бурный поток воззваний, афиш, расклеенных и разбрасываемых повсюду, газет, протестующих, проклинающих и пророчащих гибель» ⁶⁴ .