Кадиллак-Бич
Шрифт:
— Ничего, справлюсь.
— Почему ты отказываешься пойти на контакт?
— Потому что в прошлый раз я вам поверил и открылся. И, к своему удивлению, узнал, что выписка задерживается на неопределенное время, а вы тут же принялись колоть мне всякую дрянь, от которой мозги растеклись, как медовые соты. Почему-то возникло ощущение, будто я оказался в Испании.
— У тебя химический дисбаланс.
— Просто я самолюбив.
— Тебе не за что винить себя.
— А я и не виню.
— Болезнь вызвана наследственными факторами. У твоего деда было то же самое, долгая история диссоциативного поведения.
— Давайте вернемся к нашему делу.
— Тебе не нравится говорить о деде, что ли? Серж отвел взгляд и присвистнул.
— Наверное, потому что он покончил с собой?
— Он не совершал самоубийства!
— Опять ты злишься.
— «Солнце светит мне… в пасмурный день…»
— А что, если он умер в результате несчастного случая?
— Ничего подобного. Его убили. И в один прекрасный день я узнаю, чьих это рук дело.
— Следовательно, ты так и копишь в себе ненависть? И планируешь выплеснуть ее на человека, которого заподозришь в убийстве…
— Я не стану посылать бомбы в посылке «Конфеты-почтой», если вы это имеете в виду.
Доктор снова опустила глаза на коричневую папку.
— Во время нашей последней встречи ты сказал, что смерть деда как-то связана с пропавшими драгоценными камнями?
— Не могу утверждать, что знаю наверняка. Но когда-нибудь докопаюсь до правды. Если только удастся напасть на след бриллиантов, уверен, он приведет меня к убийце. Я решил: как только выберусь отсюда, создам комиссию из самых авторитетных экспертов и начну далеко идущее расследование. Естественно, я буду единственным членом комиссии. Ненавижу шумные компании.
— Кое-что из дела твоего деда: навязчивая идея, связанная с поддельными драгоценными камнями. Очень любопытно — такая же мания.
— Вы никогда не слышали об ограблении Музея естественной истории в 1964 году? Мэрфи-Серфер и «Звезда Индии»?
Психиатр покачала головой, не отрываясь от конспектирования чего-то важного.
— Ты даешь своим вымыслам весьма образные названия.
— Черт, попросите микрофильм в любой библиотеке! Я просто с ума схожу, когда люди мне не верят, потому что сами просто не выполнили домашнее задание.
— И потому злишься?
— Все, больше не разговариваю! — Серж опять принялся раскачиваться под собственный внутренний саундтрек. — У меня такое уже случалось с врачами.
— С тем, которого ты уложил в больницу?
— О, я вижу, куда вы клоните. Все вы одним миром мазаны.
— Нет, я просто хочу понять.
— Тогда помогите и мне. Что заставляет врачей считать себя высшими существами? Я сталкивался с этим не раз. Не могу даже выразить, как я бешусь, когда меня вынуждают ждать. Я очень пунктуальный человек. Сначала они требуют себе титул перед фамилией, а потом сразу же начинают относиться к остальным людям, будто к выходцам из подземного племени морлоков Герберта Уэллса.
— И поэтому ты раскроил доктору череп?
— Я всего-навсего человек. Каждый раз, когда я приходил на прием, мне приходилось ждать не меньше часа. Каждый раз! Напрасная потеря времени приводит меня в ярость. Повторяю, я очень пунктуальный человек. Я синхронизирую свои часы до секунды по каналу точного времени.
— Почему ты просто не обратился к другому врачу?
— Да пошли вы все, ребята! Вы
— Но что же стало непосредственной причиной нападения?
— Я узнал из телевизионных новостей о новой жуткой болезни, у которой нет симптомов. И подумал, черт, я же ею болен! Бросаюсь записываться на прием и говорю медсестре, что нельзя терять времени. У меня никаких симптомов этой новой болезни, что показали по телевизору… Само собой, проходит еще час, наконец меня приглашают в кабинет, сестра надевает резиновую штуковину мне на руку и начинает накачивать ее маленькой грушей. А я смотрю себе на руку, потом, искоса, на сестру и шепчу ей: «Я знаю, что здесь происходит». Она разыгрывает наивность и спрашивает: «А что такое?» В конце концов, когда ей уже совсем нечем заняться, появляется доктор, весь — сплошная улыбка. Я ему: «Док, мой прием начался уже целый час назад». А он все улыбается, говорит, что лишь чуть-чуть задержался, и начинает перелистывать мою медицинскую карту. Тут я хватаю ее, захлопываю и говорю: «Не так быстро, приятель, я тоже не прочь с тобой поиграть». И заявляю, что нельзя так относиться к людям. Описываю ему свою болезнь и фотографии под микроскопом, которые видел по телевизору. Эти жуткие твари из фильма ужасов, заполнившие всеми своими ножками и щупальцами мою поджелудочную железу… Требую, чтобы он немедленно сократил вдвое количество пациентов и начал вести прием по расписанию. И знаете что? Он рассмеялся мне в лицо!
Дама-психиатр ткнула в небо резинкой карандаша.
— И тогда ты проломил ему череп?
— Э-э, он же врач и должен разбираться в медицинских рисках лучше меня.
— Ну а как насчет тварей в поджелудочной железе? Серж застенчиво улыбнулся и покраснел.
— Ну, мне прямо неловко! Я в той передаче пропустил самое важное. Оказывается, это обычные паразиты, которые есть у всех нас. На самом деле они даже полезны.
Доктор кивнула и что-то записала.
— Прекрасно. Ты начинаешь раскрываться.
— Раскрываться? Вы опять меня провели. Ничего больше не скажу.
— Думаю, напрасно. Ты только-только начинаешь делать успехи.
— Вот именно. В прошлый раз я выложил всю душу, а вы продлили мне отсидку. Вместо меня выпустили Безумного Люка, который вообще за все время здесь ни слова не сказал.
— А ты считаешь это несправедливым?
— Боже! В первый же день он принялся рубить головы всем подряд!
— Психиатрия не является точной наукой. Развитие событий нельзя предвидеть с полной уверенностью.