Кадын - владычица гор
Шрифт:
Быстрей травы, как камыш, Кадын росла. Матушка её умерла в родах. А наставляла и опекала девочку старуха жёлтая, точно дымом прокопчённая, — шаманка, что в услужении у хана Алтая была. Всегда на ней семь шёлковых халатов надето было: белый, лиловый, красный, синий, голубой, зелёный и жёлтый. Так и шелестели, так и стелились халаты за старухой слоями разноцветными. И прозвали шаманку Мактанчик-Таш, Яшмой то есть. Любила её девочка, как родную мать. Вразумляла Мактанчик-Таш Кадын, как шёпот ветров и шелест трав различать, как говор быстрых рек и эхо седых гор понимать. Обучала девочку шаманка Сутру — книгу судьбы читать, аржан — целебный источник — в тайге отыскивать,
Вдвоём шагали они по холмам, по долинам. Большие реки мелкими бродами старуха принцессу переходить учила, мостки через ручьи перебрасывать. На горные перевалы поднимались, вниз спускались, в тайгу наведывались, где по склонам дикие теке-козлы [4] и маралы паслись. Мактанчик-Таш ласково зверям улыбалась, горловые песни им пела, и дикие звери к шаманке, как ручные, шли. Маленькая Кадын только диву давалась да всё за наставницей точь-в-точь повторяла. Горным козлам на спину она руку кладёт, пугливых маралов гладит, кабаргу за ушами чешет. Со зверьём, как с человеком, беседует! Вольные звери ушами шевелят, слушают, речи человеческие понимают.
4
Дикий козёл.
Старший брат Бобырган тоже сестрицу воспитывал, боевому искусству с младых ногтей обучал. На лету всё девочка схватывала. Из лука со ста зарубками не хуже достославного богатыря Сартапкая стреляла. С томроком — складным ножом, — как заправский охотник, управлялась.
Лучшие кузнецы для Кадын три дня и три ночи мечи с клинками железными, с рукоятями самоцветными ковали. Самые быстрые всадники ветром студёным клинки те калили. Взяла Кадын мечи в руки без усилия, взмахнула ими, точно журавль крыльями, и затмил сверкающий вихрь клинков солнце полуденное. Люди смолкли от удивления — до чего же ловкая девочка!
А ещё была Кадын помыслами чистая и сердцем незлобивая, даром что самого хана Алтая дочь. Стариков почитала, немощных ласковым словом привечала, обездоленных куском хлеба одаривала. Полюбил её народ алтайский и прозвал принцессой.
Глава 2
Третий сын Большой Мааны
Как-то раз гуляли Мактанчик-Таш и Кадын по лесу. Старуха палкой землю ковыряла, корни кандыка [5] и луковицы лилии-саранки [6] в арчимак [7] кожаный собирала.
5
Многолетнее травянистое луковичное растение.
6
Лилия кудреватая, многолетнее луковичное растение.
7
Переносная сума-вьюк.
— Высушу, а зимой в молоке варить буду, авось с голоду не помру, — шаманка крякнула. Маралятина [8]
— Что это, уважаемая Мактанчик-Таш? — девочка спросила, прислушиваясь.
— То кукушка кукует. Внимательно её слушай. Если звонко поёт — долгую жизнь обещает. Если глухо — близкую кончину предсказывает.
— Звонко, звонко! — Кадын обрадовалась и ножками в сапожках кожаных, мхом и соломой для тепла набитых, затопала.
8
Мясо марала.
— Это мои лета сочтены, а твоя жизнь — длинная, как сказка чорчокчи [9] . Вся впереди.
— Ой, бабуся, а расскажи чорчок-сказку!
— Недосуг мне теперь, — старуха проворчала, из земли луковичку выковыривая. — Зима не за горами.
— Мактанчик-Таш, ну пожалуйста! — Девочка умильно шаманке в глаза заглянула.
— Вот пристала! Сама третьего дня братцу Бобыргану чуть голову мечом быстрым не снесла, а всё сказок требуешь!
9
Сказитель.
— Мы же играли! — Кадын вспыхнула.
— Играли они! Дитё ты неразумное! А кто на прошлой неделе Алмыса-оборотня на полёт стрелы к аилу не подпустил?
— Он овец из отары красть повадился, — потупилась девочка. — Я ж проучить хотела, чтоб неповадно было…
— Ну-ну, — хитро шаманка прищурилась. — А родственницу мою, ведьму Кучичу, зачем на кедр подвесила, перед честным народом на посмешище выставила? Чем тебе старая, больная женщина не угодила?
— Да ведь она тайменя в реке снадобьем колдовским травить удумала!
— Серьёзно? — смутилась Мактанчик-Таш. — Не знала… Ладно, слушай сказку. В стародавние времена жила-была на Алтае Мааны.
— А кто такая Мааны?
— Чудо-зверь, — шаманка отрезала. — Слушай, не перебивай!
— Я слушаю, слушаю!
— Была она большая, как столетний кедр. И одинокая. По горам ходила, по долам — нигде похожего на себя зверя не встретила. И уже начала понемногу стареть.
«Умру, никто на земле про меня и не вспомнит, — Мааны печалилась. — Забудут все, что жила когда-то на свете Большая Мааны…»
Молилась она духу воды Су-ээзи, молилась духу гор Ту-ээзи:
— Прошу, пускай хоть один детёныш из моей утробы выйдет, пусть будет ростом хоть с муравейник, хоть с пенёк кедровый, хоть с крохотного сыгыргана-сеноставца [10] !
Мало ли, много ли времени прошло, но, видно, услышаны были её молитвы. Понесла Большая Мааны сына.
10
Животное из отряда грызунов, по размерам меньше крысы, ставящее к зиме у входа в нору стожок сена.
— Расти, расти, мой малыш! — пела радостная Мааны. — Расти, расти!
Но подрос сынок совсем чуть-чуть и остался мелким зверем. А от матери петь-мурлыкать научился. Был это кот, оказывается…
Второй сын родился росомахой криволапой. Третий — пугливой рысью с чуткими ушами.
— Ой, а я видала такого! У него ещё на голове кисточки! — Кадын обрадовалась.
— Четвёртый сын родился барсом отважным, — неспешно Мактанчик-Таш продолжала. — Пятый — хитрым и сильным тигром. А шестой — громогласным львом.