Кафе «Голодная чайка»
Шрифт:
Зоя Михайловна как-то вдруг вся съежилась, растерянно засуетилась и похлопала Марусю по плечу.
– И ты поедешь?
– Конечно! Они меня в групповую визу впишут, билет купят и даже за проживание будут платить!
– И надолго?
– Надеюсь, навсегда. После съемок я найду себе работу. Хоть официанткой, хоть горничной – все равно. А в выходные буду приходить к океану и ходить босыми ногами по линии прибоя.
Зоя Михайловна отвернулась, схватила с тумбочки тряпку и направилась к двери.
– Извини, надо бутылки в холодильник убрать,
И Маруся, оставшись одна, затопила своей радостью пустую комнату. И окажись с ней в этот момент кто-то рядом, он бы обязательно набрал бы полные штаны марусиного счастья.
На следующий день Маруся подошла к Матвею и сказала, что готова поехать с ними. Мужчина посмотрел на нее удивленно, потом на секунду задумался, будто бы припоминая о чем-то, и, наконец, расплылся в улыбке.
– Вот и славно! А сейчас принеси мне, пожалуйста, лимонад – сегодня какое-то невероятное пекло.
Месяц пролетел незаметно. Маруся и Зоя Михайловна были так заняты обслуживанием гостей, что почти друг с другом не разговаривали. Не было у них времени и на одну чашку кофе на двоих, с которой раньше начиналось каждое утро.
Прощальный ужин Матвей предложил устроить поздно вечером на террасе. Маруся развесила повсюду бумажные фонарики, расставила на столах плавающие ароматные свечи. На маленькой сцене уличная группа играла Bossanova. Грусть с шелестом падала на плечи гостям, и они стряхивали ее вместе с опавшей листвой.
Зоя Михайловна сама встала за барную стойку и готовила изумительные коктейли, замешивая в бокалах закат вместе с алкоголем. Блюд было столько много, что даже если попробовать по маленькому кусочку от каждого, встать из-за стола живым вряд ли бы получилось. Семь видов расстегаев, пирог с куриными потрошками и гранатом, баранина под соусом из лесной земляники и мяты, молодой картофель, обжаренный до золотистой корочки в чесночном масле, хрустящие куриные крылышки в меду, баранья нога, фаршированная орехам и зеленью… Блюда все несли и несли, и гости набрасывались на них, словно бы до этого их держали на хлебе и воде.
Воздух был густым от смеха и бараньего жира, и Маруся, бегавшая от стола к столу, чувствовала легкое головокружение и покалывание в пальцах.
Матвей много ел, но еще больше пил. Когда пир закончился, он подошел к Марусе, хмельной и веселый, чмокнул ее в щеку и с хрустом откусил большой кусок от яблока.
– Ну что, чайка, начищай крылышки, завтра вылетаем. Пора покинуть твое старое гнездо, – и он скосил глаза на суетившуюся возле столов хозяйку.
Гости ушли, оставив после себя груды скомканных салфеток и пустые стулья. Было свежо и по-осеннему тоскливо.
Маруся налила кофе и опустилась на ступеньку.
– Маруся, это тебе, – Зоя Михайловна присела рядом и протянула девушке коробку из-под кубинских сигар.
Тяжелая! Маруся открыла ее и ахнула – деньги. Много разноцветных купюр, перетянутых зеленой резинкой.
– Зоя Михайловна, зачем? Почему?
– Это тебе на первое время. Там, в Австралии, наверное,
– А как же ваш ремонт?
– Какой ремонт? Ах, ремонт! Знаешь, мое кафе, он ведь, как и я – старое, но крепкое. И кто знает, что с ним будет, если попытаться в нем что-то переделать.
Маруся прижала коробку к груди и заплакала. Хозяйка села рядом и уложила голову девушки к себе на колени. Она гладила ее волосы и пела какую-то старую южную песню про чайку, которая хотела стать океаном.
***
На ступеньках кафе сидела женщина. Ее солнечные волосы были перетянуты выгоревшим на солнце шелковым платком, на котором просматривались бледные силуэты чаек. На коленях у нее лежала девушка. Тоненькая, хрупкая, с розовым пушком на щеках.
– Мама, а что было дальше? Ты ведь уехала в Австралию?
– Нет....
– Почему? Это же была твоя мечта?
– Потому что не каждой мечте надо обязательно сбываться. Некоторым мечтам нужно так и оставаться мечтой.
Глаза женщины стали влажными. Спустя почти 30 лет она помнила тот день, как будто бы он был вчера. Вот она, изнеможенная от усталости и слез, бредет домой. Вот видит в коридоре довольный, виляющий хвостом чемодан. Вот она вызывает такси и едет в аэропорт. Ехать далеко, и у Маруси совсем не остается сил бороться с дремотой. Она закрывает глаза и видит стекающее со стен кафе солнце. Она подставляет руку под этот поток, подносит к лицу ладонь и делает большой глоток. И все вдруг становится таким ясным и понятным. Ей больше не нужен океан, чтобы быть счастливой. Потому что она уже счастлива. Суетливая, пестрая жизнь, будет для нее неудобной, словно узкое коктейльное платье.
До аэропорта она не доезжает, разворачивает такси и едет в кафе. Утро едва пробивается сквозь задернутые шторы ночного неба. На террасе, уже тщательно убранной, стоит стол. За ним сидят трое. Они пьют вино и щебечут, словно чайки над морем.
– Можно присоединится? – спрашивает Маруся. Она стоит за забором с чемоданом в руках и не решается войти.
Зоя Михайловна приветливо стучит по пустому соседнему стулу.
Антон Сергеевич галантно целует Марусе руку.
– Сегодня никакой лимонной воды, милочка. Только молодое вино и старые объятия, – воркует Мелисса.
– Маруся, почему ты не улетела? Если из-за нас, то не переживай… Садись на такси – и ты успеешь в аэропорт.
– Я просто поняла, что вы – моя стая. А среди них я всегда буду чужой маленькой чайкой.
Зоя Михайловна снимает с головы платок с чайками и подвязывает Марусе волосы.
– Я с первого дня знала, что однажды здесь все станет твоим, моя милая девочка. Только я тебя очень прошу, никогда не подрезай себе крылья. И если однажды захочется улететь – сделай это.
Антон Сергеевич и Мелисса, немного покачиваясь, неспешно уплывают по залитой утренним солнцем улочке. Маруся и Зоя Михайловна садятся на прохладную ступеньку кафе. Они пьют по очереди кофе из одной кружки. Они пьют по очереди одну на двоих жизнь.