Каган Русов
Шрифт:
– Я полагал, что честь дороже злата, - криво усмехнулся Ингер, - но, видимо, ошибся. Передайте магистру Григориусу, что я принимаю его предложение.
Ингер круто развернулся на каблуках и, не сказав более ни слова, покинул шатер. Наступившую было тишину нарушил Франмар, задавший присутствующим неделикатный вопрос:
– Мне показалось, что князь нас оскорбил, заподозрив в продажности?
– Тебе показалось, ярл, - покачал головой Велемудр. – Князь восхитился нашей мудростью.
В Киеве князя встречали как победителя. Что, вероятно, гордый Ингер принял за насмешку и был неправ. Ибо, не пролив ни капли крови, он добился от Византии большего, чем в свое время добились Аскольд и Олег. Аристарх попытался донести до великого князя эту простую мысль, но понимания не встретил. Князь,
– Ты уверен, Аристарх, что это болгары предупредили императора о моем первом походе? В последнее время я стал в этом сомневаться. Сдается мне, что у Романа Лакопина есть немало доброхотов и в Киеве.
Патрикий перетрусил не на шутку, но сумел пересилить страх и выдержал взгляд Ингера, не дрогнув ни единым мускулом изрезанного морщинами лица.
– Я думаю, ты ошибаешься в своих подозрениях, великий князь. Но если это так, то виновные должны быть наказаны.
– Хорошо, что хоть в этом мы с тобой согласны, боярин, - вздохнул Ингер.
– И еще запомни, если мои подозрения подтвердятся я не пощажу никого, даже собственную жену.
– Я уверен, что Ольга ни в чем не повинна, великий князь, - голос Аристарха дрогнул.
– И ты готов поручится за нее головой, боярин?
– Если на то будет твоя воля, князь Ингер.
– Тебе я верю, Аристарх, - усмехнулся князь. – Ты человек преданный. А у женщин чувства иной раз берут верх над разумом. Ты знаешь, что графиня Матильда жива и невредима?
– Не может быть, - ахнул совсем не к месту Аристарх.
– Теперь, когда мы замирились с Византией, у нас развязаны руки для войны на западе, - спокойно сказал Ингер.
– А как же Хазария? – растерялся патрикий.
– Асмолд заключил договор с каган-беком Иосифом. Мы поможем хазарам в войне с арабами, а они откажутся от своих притязаний на Тмутаракань.
– Но можно ли верить Иосифу?
– Если мы поверили ромею, то почему же мы должны сомневаться в слове хазара? – нахмурился Ингер. – Тем более что угроза, исходящая от арабов, весьма реальна, и мы не можем оставить Итиль один на один с этим хитрым и сильным врагом. Если арабы прорвутся в Приазовье мы потеряем не только Тмутаракань, но и Русаланию. Князь Искар сын Данбора готов помочь нам и хазарам в этом походе на Бердоа.
На месте князя Ингера Аристарх не слишком бы доверял не только хазарам, но и русаланам. Искар единственный из славянских князей не признавал власти великого князя Киевского, хотя дело здесь было не только в сыне Данбора, доводившимся, к слову, Ингеру внуком. По обычаю, заведенному с давних времен, власть князя в Донских землях ограничивалась своеволием атаманов, избиравшихся Большим кругом, в который входили как русы-ротарии, так и вожди окрестных племен. Собственно и сам князь Искар наследовал власть от отца с разрешение все того же Большого круга и не мог, подобно Ингеру, единовластно вершить дела в Донской земле.
– Я решил послать к Асмолду княжича Святослава, - продолжал Ингер. – Ему пора привыкать к войне и крови.
– Не рановато ли? – усомнился Аристарх. – Поход в чужие земли – дело опасное.
– Руси не нужен князь-домосед, - усмехнулся Ингер. – Мне было пятнадцать, когда я убил своего первого врага.
– Но Святослав твой наследник…
– Я не тороплюсь умирать, боярин Аристарх, - сверкнул глазами Ингер и взмахом руки отпустил слишком старательного советника.
Патрикий покинул княжеский терем в большой тревоге. И это еще мягко сказано. Князь Ингер недвусмысленно дал понять, что готов обвинить княгиню Ольгу в измене. Более того, он вновь намекнул на свой возможный брак с графиней Матильдой, которую Аристарх, похоже, слишком рано списал со счетов. Непонятным пока было только одно: с чего это Ингер вздумал откровенничать по этому поводу с дядей княгини? Конечно, Ингер мог с самого начала заподозрить Ольгу в предательстве, ибо все эти годы она открыто поддерживала связи со своими болгарскими родственниками, в том числе и с царем Петром, который благоволил к братичаде. Но до второго похода о предательстве Ольги и помину не было. Значит, что-то случилось в Киеве за время отсутствия
– Тебе бы с собственной женой об этом поговорить, боярин, или Семагу расспросить.
– А при чем здесь Семага? – спросил удивленный Аристарх.
– Боярин здесь действительно не при чем, речь идет о его сыне Мечиславе.
– Ну а моя Фетинья здесь с какого боку прицепилась? – нахмурился Аристарх.
– А с того самого, - огрызнулась Татьяна. – Ныне она при Ольге первая ближница.
Патрикий Аристарх в последние годы уделял жене мало внимания. Все как-то недосуг было. Растит женщина их единственного сына и пусть растит. Как-то совсем у него выпало из ума, что у молодой в сущности боярыни могут возникнуть и иные интересы помимо семейных. Да и младший сын боярина Алексей уже вырос в добрую орясину и нуждался не столько в материнской, сколько в отцовской опеке. А Фетинья осталась как бы само по себе и это в тридцать с небольшим лет. Вела она себя тихо и скромно, как и подобает мужней жене и ни в чем Аристарху не перечила. А тому, что она в последнее время зачастила к княгине, патрикий не придал серьезного значения. Все же не чужая им Ольга. А оно вот как все обернулось. Отблагодарила сестричада родного дядьку за его заботу, нечего сказать.
– Так ведь тому Мечиславу едва ли шестнадцать годков исполнилось, - дошло, наконец, до Аристарха. – Ты ничего не путаешь, боярыня?
– Бес ее попутал, а не я, - вздохнула Татьяна. – Все же и в блуде надо знать меру. А твоя сестричада не только свою честь роняет, но и княжью.
Домой Аристарх пришел чернее тучи и едва ли не с порога накинулся на жену. Однако Фетинья перенесла бурю, поднятую мужем, с удивительной кротостью. И лишь посоветовала разъяренному боярину выслать холопок из горницы.
– Татьяна, обиделась на княгиню Ольгу, и донесла обо всем князю, - стрельнула Фетинья в мужа сердитыми глазами. – А так даже из челяди мало кто догадывался. Ну остается при княгине на ночь девка и что с того.
– Какая еще девка? – ошалело уставился на жену Аристарх.
– Холопка. И в баню она ее с собой брала.
– Да какое мне дело до ее холопок! – взревел патрикий.
– Вот я и говорю, кабы не обида боярыни Татьяны никто бы и не догадался. У нее ведь еще и усы не выросли.
– У кого усы не выросли? – Аристарха аж затрясло от бешенства. – У боярыни Татьяны или у холопки?
– У Мечислава, - скромно потупилась Фетинья.
Патрикий Аристарх с трудом удержался от того, чтобы не сорвать со стены плеть и не вытянуть ее жену по толстому заду. Ты смотри, что делается! Тут буквально по лезвию ножа ходишь, любой неверный шаг и конец, а эти коровищи развлекаются в свое удовольствие. Безусых отроков им подавай! А боярин Семага недаром с лица спал, все же Мечислав его старший сын. Ингер-то в гневе страшен. И не только Ольгу с Мечиславом, но и Семагу зачислит в изменники. Вот ведь забота свалилась на голову Аристарху на старости лет, враз не расхлебаешь.