Кахатанна. Тетралогия
Шрифт:
Не переставая отбивать поклоны, ниже, чем обычно, на всякий случай, Хашум удалился из государевых покоев. Все тревожило его: и бесчисленные войска урмай-гохона, которые, подобно голодным волкам, окружили крепость, и настроение повелителя Аламжи, и гибель друга Фахида, на которого он мог всецело полагаться, и собственная судьба, впервые показавшаяся ему не столь уж и обеспеченной.
А государь Аламжи моментально потребовал к себе начальника дворцовой стражи.
Хамадан – старый воин, занимавший свой пост еще во времена прежнего правителя и так и не оправившийся до конца после дворцового переворота, во время
С первым министром у Хамадана были старые счеты. Начало их вражды уже затерялось во мгле и смуте прошедших годов, но взаимная ненависть не только не угасла, но и разрослась и окрепла. Однако ни Хашум, ни Хамадан никогда не использовали своего влияния на государя Аламжи и положения при дворе, чтобы навредить друг другу. Вот такая странная была у них вражда.
Повелитель Аламжи был гораздо хитрее, нежели предполагали его советники и недоброжелатели. И он прекрасно знал, чего хочет, а чего – нет.
– Хамадан, у меня есть к тебе дело, которое должно тебе понравиться, – обратился он к седому воину, стоявшему у дверей в почтительной позе.
– Я верный слуга государя. И мне нравится все, что мой повелитель мне прикажет.
– За это я и ценю тебя. Вот что, Хамадан. Настало время посмотреть правде в глаза. Я слишком доверял своему первому министру Хашуму и полагался на его ум и порядочность. Я верил в правильность его выбора и одобрил план военачальника Фахида. Но эти люди разочаровали меня. Они меня обманули! – возвысил голос правитель. – Они принесли горе и слезы моей прекрасной стране и заслуживают наказания. Смерть – этого будет достаточно, чтобы искупить свою вину. И Фахид ее уже искупил. Теперь очередь за Хашумом.
Начальник дворцовой стражи с ужасом смотрел на своего повелителя. Он был предан, он был верен – за это его и держали на его посту. Но он не любил предательства, подлости и ненужных смертей. Это не вязалось с его представлениями о долге и чести. У него были очень четкие представления о долге и чести. И, как ни странно, они почти во всем совпадали с принципами первого министра Хашума – его давнего врага.
– Что молчишь? – спросил Аламжи.
– Думаю...
– Тебе не о чем думать, если за тебя принимает решения твой государь. Найди способ избавиться от первого министра в течение ближайших нескольких часов – иначе вся наша страна будет отдана под власть фаррского захватчика. Я не хочу, чтобы Сихем уподобился Урукуру, Курме, Джералану... что он там еще завоевал?
– Великий Аламжи! У ворот крепости стоят не тхаухуды и акара Зу-Л-Карнайна, а чайджины и багара Самаэля.
– С варварами мы справимся и сами! Или, – тут государь прищурился и остро посмотрел на своего слугу, – ты хочешь тоже искупать свою вину передо мной? Запомни: Хашум – предатель, его нужно стереть с лица земли. А теперь ступай.
Хамадан вышел из покоев государя и остановился около высокого стрельчатого окна, колеблясь, что ему предпринять в первую очередь. Одно для него было совершенно ясно: Аламжи слишком легко распоряжается жизнями своих сановников. А сейчас не время самому уничтожать своих слуг, когда убийца караулит у порога.
Можно сказать, что ему повезло, потому что по коридору как раз торопился слуга первого министра с каким-то поручением. Он был бледен и взволнован.
– Ты-то мне и нужен, – обрадовался Хамадан.
Слуга остановился в нерешительности. Всем при дворе было известно о вражде между начальником стражи и его господином. Но слуга – человек подневольный и не может позволить себе роскошь не откликаться на зов вельможи, когда тот соблаговолил обратить на него свое внимание.
– Да пребудет с тобой Шуллат! – пробормотал он, подходя к Хамадану.
– Ступай к своему господину и скажи ему, что я хочу его видеть по важному делу, не терпящему отлагательств. Скажи ему еще, что наши отношения здесь не в счет, о них мы поговорим потом. Беги же!
Слуга развернулся и заторопился в обратном направлении, а Хамадан двинулся следом за ним, как бы случайно – в ту сторону.
Он не знал, что сразу после него государь Аламжи вызвал к себе его помощника, жаждавшего заполучить золотую саблю начальника дворцовой стражи вот уже не первый год...
* * *
– С чем пришел, почтенный Хамадан? – спросил первый министр после того, как все слуги и рабы из его покоев были отосланы и они остались наедине со старым воином.
Он чувствовал себя неуверенно, не зная, как обращаться со своим недругом.
– С твоей жизнью в руках, – хмуро отвечал тот.
– Ты мне угрожаешь? Но чем?
– К моему глубокому сожалению, Хашум, это не я тебе угрожаю. Ты еще мальчишка, чтобы спорить со мной. Я не терплю тебя за многие черты, но я пришел к тебе не как враг.
Первый министр налил две полные чаши легкого красного вина и протянул одну из них Хамадану.
– Пей, и пусть охранит тебя огненный Шуллат.
– И тебе счастья и удачи. Они очень понадобятся тебе, Хашум. Слушай внимательно: наш прекрасный Аламжи приказал мне устранить тебя, в связи с тем что ты не оправдал его надежд. Короче, я так думаю, что он тебя выбрал козлом отпущения. Времени у тебя мало, Хашум. Спасайся.
– А почему же ты, старый враг, не выполнил волю повелителя и не добился тем самым исполнения собственной мечты? – спросил первый министр, все еще искавший подвоха в словах Хамадана.
– Да потому, мальчик мой, что я с превеликим удовольствием избавился бы от тебя, но не таким способом. Это противоречит моим представлениям о порядочности.
Хашум задумался всего лишь на минуту. Потом решился:
– Я верю тебе. Благодарю тебя. И взамен должен сказать, что твой помощник неустанно пишет на тебя подлые доносы, которые, конечно, попадают ко мне.
Министр порылся в связках бумаг и вытащил толстую кипу.
– Вот они, Хамадан. Я мог бы трижды уничтожить табя, пользуясь этой грязью, но это не в моих правилах. Я тоже хотел избавиться от тебя честным способом. И теперь рад этому. Вот, возьми, может, тебе пригодятся...