Кахатанна. Тетралогия
Шрифт:
Однако после битвы между Древними и Новыми богами, разыгравшейся на Шангайской равнине, и последовавшим за ней исчезновением Йабарданая, подводное царство вышло из-под контроля. А-Лахаталу стоило многих трудов и усилий восстановить в нем порядок и покой, твердой рукой управляя непокорной стихией. Но об открытом столкновении с самим Йа Тайбрайя он боялся даже думать. Обезумевший монстр долгое время преследовал и А-Лахатала, и его слуг, нанося подводному войску своего врага страшный урон. Только объединенными усилиями Новых богов его удалось загнать в бездонную пропасть –
Наступил день, когда на дне Улыбки Смерти стал вскипать гигантский водоворот...
* * *
Галера находилась в пути вот уже шесть часов. За это время сангасои успели с комфортом расположиться в своих каютах на нижней палубе, устроить коней в трюме и пообедать. Тод облазил всю галеру, то одобрительно ворча, то выказывая недовольство, а Каэ и четверо ее друзей сидели в каюте над географическими картами. Ингатейя Сангасойе была предоставлена царская – в обоих смыслах – каюта. На самом деле именно в этом помещении располагался Тхагаледжа, если ему приходило в голову совершить путешествие по Охе. Дальше моря Надор нынешний правитель Сонандана не выезжал.
Каэтана была невеселая и уставшая. Это удивило и насторожило Магнуса и Рогмо, которые еще полдня назад видели богиню веселой, свежей и бодрой.
– Что с вами, Каэ? – наконец решился спросить чародей.
– А что?.. – Она как-то безнадежно махнула рукой, но потом решила, что будет невежливо отмахнуться от человека, который проявил к тебе участие, и все-таки ответила:
– Преотвратное настроение.
– Чем оно вызвано? – Рогмо спрашивал не из любопытства и не из вежливости, это она определила сразу.
– Так заметно? Прошу прощения... Сама не знаю. Наверное, дело в том, что с водоемами и реками мне на Варде никогда не везло. Когда я переплывала Дер, чтобы добраться до Аккарона, нам встретился левиафан. Потом в подземном озере меня чуть не сожрали безглазые рыбы и какая-то тварь, которая устроила там свою столовую. На Даргине я познакомилась со статуей Йабарданая, одержимой идеей уничтожать всех и вся. В ал-Ахкафе я опять же повидалась со Стражем Озера, и то, что он съел не меня, а другого человека, было совсем не моей заслугой. И не его тоже. Ну а если болото можно с натяжкой отнести к водоемам (все-таки воды там было многовато, на мой взгляд), то воспоминания о сарвохе будут достойным завершением этого списочка.
Она встала и прошлась из угла в угол просторной каюты.
– Я очень люблю воду и совсем ее не боюсь. Но не успела я вступить на борт галеры, на меня будто гири повесили. Трудно дышать, трудно говорить. Мысли разбегаются.
– Это дурные воспоминания, – авторитетным тоном заявил Барнаба. – А также тяжесть разлуки, естественная растерянность и резкая перемена климата. Все вполне объяснимо. Ложись-ка ты спать, и мы оставим тебя в покое на сегодня. Ты ведь встала ни свет ни заря.
– Может, ты и прав, – вяло согласилась Каэ. Она пожелала спутникам спокойного сна и повалилась на кровать, как только они вышли за двери. Тод заявился через несколько минут и лег вдоль порога, перегородив вход своим огромным телом.
Однако если Барнаба и Номмо отправились спать в приподнятом настроении, болтая по дороге о всякой всячине, то Магнус выглядел немного встревоженным. От Рогмо не укрылась легкая тень, скользнувшая в его глазах, и он обратился к магу:
– Тебя что-то тревожит?
– Да, – ответил тот, оглянувшись. – Пойдем в каюту.
Сдружившиеся во время своего странствия, оба молодых человека занимали скромное, но уютное и изысканное помещение, оснащенное всем необходимым. Повалившись на кровати, устланные теплыми и мягкими одеялами, они некоторое время молчали. Полуэльф не хотел докучать магу расспросами, а Магнус напряженно размышлял. Наконец он обратился к другу:
– Барнаба – удивительное существо, но рассеянное и недальновидное. Может, потому, что его могущество практически неограниченно и самое большее, что грозит ему в случае неудачи, – это возврат к прежнему существованию. А это не самый трагический конец. Но я диву даюсь нашему Номмо, уж он-то должен был бы обратить внимание на то, что сказала Каэтана.
– А что? – насторожился Рогмо. У него неприятно засосало под ложечкой, будто сбывались худшие его предположения.
– Все-таки мы имеем дело с Богиней Истины, это необходимо уяснить раз и навсегда, – немедленно откликнулся чародей. – Она не может быть права или не права, у нее иная природа. Если она говорит, что ей не по себе, значит, это не ее личное состояние. Значит, здесь, на галере, находится нечто, что вызывает у нее эти мысли и чувства.
– А почему она тогда сразу не определит, что именно не так?
– Какой ты смешной, князь, – даже немного развеселился Магнус. – Она же в упор не видит зла, пока не столкнется с ним нос к носу. Как ты не понимаешь? Зло ведь не бывает истинным ни при каком раскладе, оно другой природы. И не истинным не бывает тоже. Зло – это пустота, пустота, не заполненная светом.
– Кажется, я сообразил! – воскликнул Рогмо. – Ты думаешь, для нее не существует зла?
– Конечно. Но ей тягостно ощущать близость пустоты. Поэтому она сразу тускнеет. И меня это пугает, потому что я делаю вывод, что враг умудрился пробраться на галеру. Нам с тобой придется смотреть в оба.
– А ты не можешь своим способом... – замялся Рогмо, – поколдовать, что ли?
– И это попробую, конечно. Но чуть позже. Давай заранее договоримся, что мы с тобой не забываем: на галере что-то не так. И внимательно за всем наблюдаем.
– Можем даже дежурить по очереди.
– Пока не стоит. – Магнус наклонился поближе к другу. – Рассуди здраво. Мы еще недалеко от столицы, находимся на территории Сонандана, рядом и армия, и жрецы, и бессмертные, которые души не чают в Каэтане, и даже поющие драконы. Если бы ты хотел наверняка нанести удар, стал бы сейчас рисковать?