Кахатанна. Тетралогия
Шрифт:
Каэтана постаралась повернуться на бок, чему занемевшее тело воспротивилось совершенно отчаянно. Сжав зубы, она медленно перекатывалась со спины на живот, пока не добралась таким образом до Бордонкая, лежав шего к ней ближе всех остальных. Она долго бодала его и даже порывалась не слишком сильно укусить, чтобы добудиться, но с таким же успехом она могла толкать вековой дуб, желая, чтобы тот сдвинулся с места и отправился на прогулку.
Эйя и Габия лежали буквально спеленутые по рукам и ногам. Видимо, их фокусы с превращением в зверей и обратно не понравились местной публике. Отвратительное состояние
– Больно? – спросила она, с тревогой вглядываясь в его лицо.
Он прикрыл глаза, затем легонько покачал головой из стороны в сторону.
– Ты знаешь, что с нами собираются сделать?
– К сожалению, дорогая Каэтана. Я дольше других не терял сознания, поэтому слышал их разговоры. Примитивный народ, но место, куда нас принесли, очень древнее. Здесь развалины какого-то города – огромного, каменного. Наверное, его строили еще при Древних богах. Судя по тому, что они там лопотали, эти руины обитаемы. Здесь живет какое-то их божество, и, похоже, мы предназначены ему в жертву. Неприятная перспектива...
– Стойло ради этого заканчивать университет? – спросила Каэ, хотя на душе не то что кошки – тигры скребли.
– Самое неприятное, что они оценили нас по достоинству...
– А именно?
– Так спеленали, что вырваться не удастся. Мы, видимо, слишком много их воинов поубивали.
– Не мы же первые начали!
Ловалонга легко рассмеялся:
– Право, иногда вы рассуждаете как ребенок. А иногда я поражаюсь тому, что вы, сами не замечая, творите если и не чудеса, то что-то очень похожее. Хотя и магом вас не назовешь. Кто же вы на самом деле?
– Удивительный вопрос. Одно из блюд на праздничном столе какого-то монстра, если я правильно тебя поняла.
– Я не об этом, – досадливо поморщился Ловалонга. – Вы прекрасно держитесь – не всякий воин явил бы такое присутствие духа. Но мы действительно вскоре можем умереть. Точнее, я уверен, что именно так и будет. И мне не дает покоя мысль, что я умру, не узнав всей правды. С вами слишком часто происходят случайности, которые идут нам на пользу...
– Почему именно со мной? – запротестовала было Каэ, но Ловалонга мягко остановил ее:
– У нас очень мало времени. Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Я спрошу так: вы действительно из другого мира? И если да, то кто же тогда дама, привезенная герцогом из путешествия?
– Честно?
– Честно...
– А кто меня знает... Нет, правда, – поторопилась добавить она, заметив явно недоуменное выражение его лица. – У меня нет времени повествовать в подробностях, но вкратце дело обстоит так, что из другого мира меня прямо через мой сон вытянули в какой-то замок – впоследствии я узнала, что в Элам, – воссоединили с Двойником и отправили в ал-Ахкаф к Тешубу. Вот, собственно, и все. Ты знаешь столько же, сколько и я, кроме мелких деталей, конечно.
– Иногда мелкие детали, дорогая моя госпожа, решают абсолютно все. Пообещайте, что вы доверитесь мне и расскажете свою историю, если мы выживем.
– Кажется, я ничем не рискую, как ты думаешь?
– Боюсь, что да... – ответил аллоброг после небольшой паузы.
В
– Какой сюрприз, – возвестил он, с трудом ворочая распухшим языком. – Что все это означает?
– Приветствую в твоем лице жертву какого-то бога? Имя его неизвестно, но питается он регулярно.
Джангарай слегка побледнел и отшучиваться не стал.
– Задело-таки за живое, – проскрипел Воршуд. – А я думал, что он никогда не прекратит язвить.
– Когда этот божок поперхнется тобой, я, возможно и промолчу, – рявкнул ингевон, – но сейчас...
– Но сейчас мы не будем ссориться, – остановила их Каэтана. .Внезапно послышался рокочущий смех Бордонкая.
– Что это с ним? – испугался альв.
– Да все тело затекло, а теперь отходит и щекотно, – пожаловался гигант сквозь смех.
– О боги! – простонал Воршуд. Эйя и Габия пришли в себя одновременно и сердито заворчали.
– Бесполезно, – обратилась к ним Каэтана. – Совершенно бесполезно. Поберегите нервы, скоро пригодятся...
Она не договорила. Дверь в хижину распахнулась, и в золотом прямоугольнике света возник силуэт туземца. Судя по количеству побрякушек, которыми он был увешан, это был местный колдун.
– Ну, началось, – заметил Джангарай. Колдун, не давая им опомниться, ткнул в их сторону сухим крючковатым пальцем, и несколько воинов, подбежав к пленникам, ловко заткнули им рты кляпами. Теперь они могли только стонать, но этого делать не стали, а лишь задышали чаще, чтобы не задохнуться окончательно. Их вынесли из хижины и торжественной процессией двинулись к развалинам древнего города.
Путь был недолгим, но туземцы часто останавливались передохнуть. Особенно тяжело приходилось тем, кто нес на себе Бордонкая. Несколько человек держали в вытянутых руках оружие пленников, испытывая, очевидно, суеверный страх перед ним. Таким порядком и добрались до площади в развалинах города. Здесь все еще царила красота – умирающая, одинокая, трогательная, но по-прежнему впечатляющая.
Величественное здание, точнее, его остатки явно были центральным храмом, воздвигнутым в эпоху Древних богов. Он был сложен из зеленого мрамора, потемневшего от времени, и весь покрыт искусной резьбой по камню. Насколько можно было разглядеть уцелевшие изображения, они были полны радости и света. В орнаментах присутствовали в основном цветы и птицы. Каэтана с любопытством рассматривала все, на что могла обратить свой взгляд.
Туземцы остановились, опустили свою живую ношу на землю и отдохнули немного. Каэтана разглядела, что их завели в бывший храмовый двор, где теперь было устроено некое подобие капища. Несколько столбов, вкопанных в землю, были окружены не очень высоким рядом заостренных кольев изрядной толщины, между которыми мог свободно пройти человек. А вот украшены они были жутковато: на многих, щерясь оскаленными зубами, торчали черепа.
Пленников быстро прикрутили к столбам внутри странной ограды, вынули у них изо рта кляпы. А оружие часть воинов куда-то спешно утащила. Все время оглядываясь, словно опасаясь внезапного, нападения, колдун торопливо заговорил, не обращаясь ни к кому конкретно. Скорее всего это был примитивный ритуал жертвоприношения.