Каин и Авель
Шрифт:
– Ричард, я тоже люблю тебя. Извини, что ударила. Я не хотела тебя обманывать, но у меня больше никого нет, честное слово! – Её голос задрожал.
– Я заслужил эту пощёчину, – сказал Ричард и поцеловал Флорентину.
Они крепко обнялись и некоторое время неподвижно сидели на диване. Ричард нежно гладил волосы девушки, и её слёзы высохли. Она хотела попросить его помочь ей раздеться, но не говорила ни слова, лишь тихонько теребила пуговицы на блузке. Ричард, казалось, не хотел делать следующий шаг.
– Хочешь переспать со мной? – спросила она тихо.
– Нет, – ответил он, – я хочу, чтобы ты не дала мне уснуть всю ночь.
Они разделись
– Я люблю тебя, – сказал Ричард, – с того самого момента, когда первый раз увидел тебя. Ты выйдешь за меня? Потому что мне совершенно наплевать на то, кто ты, Джесси, и чем ты занимаешься, но я твёрдо знаю, что оставшуюся жизнь я должен провести с тобой.
– Я тоже хочу быть твоей женой, Ричард, но сначала я расскажу тебе всё.
И Флорентина рассказала ему о себе всё, включая и то, почему она оказалась на работе в «Блумингдейле». Когда она закончила свою историю, Ричард молчал.
– Ты не перестал любить меня? Теперь, когда ты знаешь, кто я такая?
– Дорогая, мой отец ненавидит твоего отца!
– Что ты имеешь в виду?
– Именно то, что сказал. Я единственный раз слышал, как в его присутствии было упомянуто имя твоего отца, и он совершенно вышел из себя, сказав, что у твоего отца нет иной цели, как разорить семью Каинов.
– Что? Почему? – воскликнула шокированная Флорентина. – Я никогда не слышала о твоём отце. Откуда они знают друг друга?
Теперь настала очередь Ричарда рассказать Флорентине всё, что он узнал от матери о ссоре их отцов.
– О боже! – воскликнула она. – Так вот что имел в виду отец, когда говорил об «обмане» и закрыл свои счета в банке, который работал с ним в течение двадцати пяти лет. И что же нам делать?
– Сказать им правду: что встретились мы случайно, влюбились, а теперь собираемся пожениться, и ничто не может остановить нас.
– Давай подождём несколько недель, – предложила Флорентина.
– Почему? – спросил Ричард. – Ты думаешь, твой отец сможет отговорить тебя?
– Нет, Ричард, – сказала она, нежно гладя его и кладя голову ему на плечо. – Этого не случится, дорогой. Но давай посмотрим, не можем ли мы сделать это постепенно, не ставя их перед свершившимся фактом. Может быть, их ненависть остыла, а ты этого не заметил. В конце концов, ты же сам сказал, что эта афера с авиакомпанией была более пяти лет назад.
– Нет, их ненависть друг к другу столь же сильна, уверяю тебя. Мой отец будет в ярости, когда увидит нас вместе, я уж не говорю о нашем браке.
– Тем больше причин подождать немного и не оглушать их этой новостью. Нам нужно время, чтобы найти наилучший способ сообщить им.
– Я люблю тебя, Джесси, – сказал он и поцеловал её.
– Флорентина.
– Вот ещё одно, к чему мне придётся привыкать. Я люблю тебя, Флорентина.
В течение четырёх следующих недель Флорентина и Ричард выясняли все подробности вражды их отцов. Флорентина спрашивала у матери и задавала тщательно сформулированные вопросы Джорджу Новаку, а Ричард исследовал содержимое отцовских шкафов с документами. Глубина взаимной ненависти потрясла их. Становилось всё более очевидным, что нет возможности рассказать родителям об их любви без скандала. В эти дни молодые люди проводили вместе каждую минуту, которую могли улучить. Ричард был внимателен, добр, и ничто не омрачало их отношения.
– Нам надо сказать им! – Ричард положил смычок и обнял её.
– Я знаю, что надо. Я просто не хочу причинить боль моему отцу.
Теперь настала его очередь сказать:
– Я знаю.
Она отвела глаза.
– В следующую пятницу папа возвращается из Вашингтона.
– Значит, в следующую пятницу, – сказал Ричард и обнял её так крепко, что она не могла вздохнуть.
В понедельник утром Ричард вернулся в Гарвард, и каждый вечер они без устали разговаривали по телефону, уверенные, что ничто не сможет их остановить.
В пятницу Ричард прибыл в Нью-Йорк раньше обычного и час провёл с Флорентиной, которая отпросилась на полдня. Они дошли до угла Пятьдесят седьмой улицы и Парк-авеню и остановились перед светофором, запрещающим переход. Ричард повернулся к Флорентине и вновь попросил её выйти за него замуж. Он достал небольшую красную кожаную коробочку, открыл её, вынул оттуда кольцо и надел его на средний палец её левой руки. Сапфир в окружении бриллиантов выглядел так красиво, что на глаза у Флорентины навернулись слёзы. Мимо них шли люди, с удивлением смотревшие на обнимающуюся пару, застывшую на одном месте, хотя зелёный сигнал пешеходам горел уже давно. Наконец молодые люди перешли улицу, поцеловались и разошлись в разные стороны. Они договорились встретиться в квартире Флорентины после того, как поговорят с родителями.
Флорентина шла к отелю «Барон», время от времени поглядывая на кольцо. Оно дарило новые, непривычные ощущения, и ей казалось, что глаза встречных пешеходов направлены на её восхитительный сапфир и на неё. Она коснулась сапфира, окружённого бриллиантами, и почувствовала, что он придаёт ей смелости, хотя чем ближе был отель, тем короче становились её шаги.
Когда она подошла к стойке администратора, портье сказал, что её отец вместе с Джорджем Новаком находится в своём пентхаусе на сорок втором этаже. Флорентине показалось, что лифт никогда раньше не поднимался так быстро, и когда он остановился, она некоторое время боялась выйти из кабины. Наконец Флорентина ступила на зелёный ковёр, на секунду задержалась в коридоре и тихо постучала в дверь. Авель открыл немедленно.
– Флорентина, какой приятный сюрприз! Заходи же, моя дорогая. Я и не ждал тебя сегодня.
Джордж Новак стоял у окна и смотрел на Парк-авеню. Он повернулся и поприветствовал свою крёстную дочь. Глаза Флорентины умоляли его уйти. Если он останется, у неё не хватит решимости. «Уходите, уходите, уходите!» – крутилось у неё в мозгу. Джордж сразу же ощутил её тревогу.
– Пора возвращаться к делам, Авель. Сегодня приезжает этот чёртов махараджа.
– Скажи ему, пусть паркует своих слонов в «Плазе», – пошутил Авель. – И куда ты торопишься? Останься, налей себе ещё чего-нибудь.