Шрифт:
Среди всех нанайцев Бельды самые храбрые были. Про Бельды говорили, что людей драчливее их нет. Для Бельды подраться — первое дело было. Сколько раз на соседей войной ходили! Так из драки и не вылезали…
Беда, если где-нибудь одного Бельды убьют. Кровная месть! Нельзя не отплатить за убийство! Только у других за убитого брат, отец мстит, а Бельды — всем народом идут. А было их много. Глядишь, вместо одного врага несколько убьют. Начинают обиженные мстить. Так и идёт: то Бельды в походе, то Бельды в осаде. На
У Бельды мальчишка с колыбели за боевой лук из жимолости хватается.
Девчонки с детства, как на улице шум услышат, под нары лезут, прячутся.
И ничего с такими нанайцами не поделаешь. «Мы тигриного рода», — говорят они.
Так Бельды к войне привыкли, что когда драки нет — ходят как потерянные, не знают, за что взяться.
Вот у одного нанайца, Бельды, родились близнецы. Все родичи обрадовались этому. Ведь известно всем, что когда рождаются у кого-нибудь близнецы — всему роду большое счастье будет. Так говорили старики. Ещё говорили они, что близнецов почитать надо. И все Бельды близнецов почитали, заботились о них, дали им хорошие имена: одному — Удога, другому — Чубак.
Почитали Бельды своих близнецов, советовались с ними. А про женщин и говорить нечего. Бывало так, что в стойбище мужчин совсем не оставалось, кроме близнецов. Они маленькие ещё были, в поход не ходили, на нарах в фанзе сидели, ножиком играли. Близнецы умные были: всё знали.
Что случится — женщины к ним идут, спрашивают, как быть.
Прибежит к У доге и Чубаку женщина. Говорит, что во сне крик кукушки слышала.
Спрашивают близнецы:
— А голос у кукушки какой?
— Хриплый голос, — отвечает женщина.
— Это к смерти, — говорит Удога.
Примутся женщины плакать.
Сколько-то времени пройдёт, — возвращаются Бельды из похода, глядишь — на циновках за собой убитых волокут.
Весной женщины к близнецам идут:
— Какая рыба в этом году будет?
Говорит Чубак:
— Принесите мне перелётную птицу!
Принесут. Посмотрит Чубак:
— Птица жирная! — говорит. — Рыбы много будет!
Спрашивают у близнецов:
— Ягода в этом году уродится ли?
Спрашивает Удога:
— Как кукушка хвостом машет, когда кричит? Видали ли?
— Видали, — отвечают, — вниз и вверх хвостом машет.
— Ягод не будет, — говорит Удога. — Побольше сараны да черемши собирайте, чтобы зимой не болеть.
Зимой спрашивают Удогу и Чубака:
— Шалаши рыбачьи на каком месте ставить: на высоком или низком?
— Месяц низко ходит сейчас, — говорит Чубак, — ставьте рыбалку на высоком месте — вода будет большая.
Так жили близнецы. Подрастали понемногу.
…Только Бельды из одного похода вернулись, а тут опять беда: из одной ловушки какой-то Заксули хорька вынул! Зашумели Бельды, засуетились, стали копья готовить, стали ножи точить, стрелы делать. Побежали женщины к близнецам, плачут, кричат, что не стоит из-за хорька воевать, и так с каждым годом мужчин
А тут и мужчины пришли посоветоваться с близнецами.
Говорит Чубак, в руки боевой лук взявши:
— Обида большая! Соболя бы у нас из ловушки взяли — простить можно. Соболь больших денег стоит. За эти деньги человек пищу купить может, за эти деньги человек одежду купить может. Значит, нужда заставила того соболя взять! А бедному как не помочь?.. Хорёк — нестоящий зверь. За его шкурку ни одежды, ни пищи не купишь, значит, из озорства взяли… Нас за людей не считают. Думают — мы за себя постоять не можем. Пустяк взяли — значит, мёртвыми нас считают, всё равно, что убили нас! Надо воевать!
Говорит Удога, копьё в руки взявши:
— Надо против Заксули воевать! Надо Заксули всех убить. Плохие люди Заксули — хорька у нас украли… Воевать пойдём — заклятье надо сделать, на их земле еду не брать, на их земле воду не брать!
Приуныли женщины, видят, и близнецы воевать хотят, ничего не поделаешь! Еду мужчинам приготовили, лепёшек напекли, рыбы насушили, сараны положили, мяса вяленого.
Вот пошли Бельды воевать.
Навьючили на себя мешки с едой, на шею подвязали кувшины с водой. Идут, пыхтят… Тяжело! Чем дальше идут, тем больше злятся: вот какие эти Заксули плохие люди — мало того, что против них воевать надо, так ещё и тяжести с собой таскать приходится!
Три речки перешли, девять озёр перешли.
В брусничнике женщин Заксули увидели. Позвал их Чубак:
— Идите, — говорит, — скажите: всех ваших убьём, ни одного не оставим!
Перепугались Бельды:
— Зачем сказал? Теперь знать будут! Как за ними гоняться будем с кувшинами да с мешками?
Промолчал Чубак. Ничего не ответил.
Побежали женщины в деревню. Мужьям сказали, братьям сказали. Те в домах засели. Куда от Бельды скроешься? Сидят, не показываются. Подошли Бельды к деревне. В засаду сели, Заксули караулят, ждут.
А женщины из деревни вокруг ходят, палками в траве да кустарниках шарят. То одному, то другому Бельды палкой по голове заедут так, что искры из глаз сыплются. Молчат Бельды, терпят. Подальше от женщин отходят, чтобы не рассердиться; нельзя женщин задевать.
Сидят Заксули в домах. Струсили сильно.
Сидят Бельды в кустах, врагов подкарауливают. Не дают рыбу ловить, не дают птицу стрелять.
Пока еда была, вода была, Бельды сильно храбрые были.
Вот вся еда вышла. Сидят Бельды. Терпят.
Говорит Чубак:
— Теперь уж немного ждать осталось! Умрут со страху Заксули!
Вот у Бельды вся вода вышла. Терпят. Молчат.
Говорит Удога:
— Ну, теперь совсем мало ждать осталось!
Вот у Бельды всё терпенье вышло. Сидят. Ворчат на такую войну, худеют, копья у них из рук вываливаются.
И Заксули не слаще дома взаперти голодом сидеть.
Сидели, сидели, невтерпёж стало. Старика к Бельды послали. Тот палку с человечьим лицом взял. Пошёл. Идёт, от ветра шатается.