Как было на самом деле. Три битвы
Шрифт:
Язычники бегут — испуг их гонит. Летит им вслед Гильом победоносный... Кому по голове колом ни грохнет — пусть даже недруг смел, и росл, и мощен, — тому ее раскалывает тотчас. Поубивал он басурманов столько, что груды трупов устилают поле...
Ввязаться в бой и получить удар колом, который у юнца в руках: не человек он — сущий сатана» (стихи 1000—1011,
1020-1027,1045-1047).
Итак, Дмитрий Донской (Давид), вооруженный пушками, громит Мамая (Голиафа). Библейские авторы уклончиво назвали пушку «пращой» в руках юного Давида. «Праща» (то есть порох, прах) выпустила камень (ядро, картечь), сразивший
Затем, на протяжении всей поэмы «Отрочество Гиольма» постоянно упоминается этот яркий образ — юный Гильом со страшным острым колом в руке.
ВЫВОД. Все это прекрасно отвечает картине Куликовского сражения.
12.6. Дмитрий Донской был ранен, его потеряли соратники, но потом наконец нашли. Французы описали это как «ранение и пленение Гильома», из которого его, наконец, освободили
Дмитрий Донской лично сражался, был ранен, и солдаты потеряли его в гуще боя. Когда битва завершилась, все кинулись искать Дмитрия. Не то попал в плен, не то погиб. Владимир Андреевич «подождал час и не нашел великого князя, начал плакать и кричать, и по полкам ездить сам стал, и не сыскал, и говорил всем: “Братья мои, русские сыны, кто видел или кто слышал пастыря нашего и начальника?” И добавил: “Если пастух погиб — и овцы разбегутся”»
[771].
Наконец нашли. «Набрели на великого князя, избитого и израненного всего и утомленного, лежал он в тени срубленного дерева березового. И увидели его и, слезши с коней, поклонились ему, Сабур же тотчас вернулся поведать о том князю Владимиру и сказал: “Князь великий Дмитрий Иванович жив и царствует вовеки!”...
Все князья и воеводы, прослышав об этом, быстро устремились и пали в ноги ему».
Франкские авторы описали этот важный сюжет вполне узнаваемо. Они сообщили, что Гильом был ранен, попал в плен, но потом его освободили. Сказано: «Гильом подъехал к нехристям поближе... и граф, об осторожности забывший,
БЫЛ В ПРАВОЕ ПЛЕЧО ПОРАНЕН СИЛЬНО...
С собой Гильома сарацины тащат: они его в полон обманом взяли... Услышали оруженосцы весть, что взят Гильом язычниками в плен, от гнева чуть не тронулись в уме. Поспешно всяк броню и шлем надел... и юноши вскочили на коней... И отобьем Гильома у врага» (стихи 1070,1076—1078,1105 — 1106,1167-1171,1215).
Франки напали на сарацин и освободили Гильома: «Когда от пут избавили Гильома, пообнимал он всех оруженосцев и молвил: “Вы спасли меня, бароны”» (стихи 1276— 1278).
Соответствие между жизнеописаниями Донского и Гильома налицо и достаточно яркое.
12.7. Победа апостольского христианства и Крещение Руси
Согласно нашей реконструкции, Куликовская битва была религиозной. В ней апостольское христианство одержало верх над царским и было принято в качестве государственной религии во всей Великой Империи. Это и стало вторым Крещением Руси и Империи. Многие проигравшие царские христиане ушли в XIV—XV7
Крещение Руси и Империи, по-видимому, упомянуто и во франкском сказании. Сказано: «Гильом в ответ: . .Коль рыцарского сана я сподоблюсь, не видеть вам своих владений больше: воздвигну я в Оранже храм с подворьем, монахов там велю держать три сотни”. Язычники бегут — их гонит страх» (стихи 1030—1035).
А также: «Добьюсь я, что Орабль крещенье примет и Магомета навсегда отринет, и будет ею бог всевышний признан. В Оранже заживем мы с нею мирно, народ там в христианство обратится» (стихи 567—572).
ВЫВОД. Французы XVII-XVIII веков отразили переломное религиозное событие в истории Ордынской «Монгольской» Империи XIV века. Правда, они ошибочно сочли, будто речь шла о более поздней эпохе, когда магометанство, отделившееся от христианства, уже стало восприниматься как враждебное течение.
12.8. Еще одно краткое отражение
Куликовской битвы во франкской поэме, причем в библейском варианте: Давид против Голиафа
Куликовская битва произвела глубокое впечатление на людей той эпохи. Мы уже указали два отражения этого события на страницах «Отрочества Гильома». Но есть еще одно. Близкое к библейской версии и вполне узнаваемое.
Юный Гильом сходится в поединке со страшным великаном-бретонцем, вооруженным несколькими щитами и тремя тяжеленными дубинами. За битвой наблюдают большое число зрителей и государь. Великан насмехается над Гильомом. Начинается тяжелое сражение. Наконец Гильом поражает противника метким ударом в лоб, разбивает ему череп.
Окружающие рукоплещут. Это — явно отражение библейской версии сражения юного Давида (Донского) с великаном Голиафом (Мамаем). Этот раздел франкской поэмы достаточно большой. Мы ограничимся лишь некоторыми цитатами, ярко рисующими всю картину сражения.
Сказано: «Ликует во дворце сегодня каждый... Пир шутками своими оживляют... Горд и прекрасен ликом император. Но тут предстал один бретонец Карлу, широкобедрый, крепкий, коренастый. Он черен, как чернила, видом страшен. Усы его большие вниз свисают. До пояса зарос он волосами. Покрыто темя гривою косматой. А вот на лбу плешина небольшая. Нет в мире человека безобразней. Идет пред ним слуга с двумя щитами, другой с натугой три дубинки тащит — копья, пожалуй, тяжелей любая. Урод-бретонец встал пред государем, такими с ним заговорил словами: ... “Я — наилучший из бойцов на палках и спесь пришел посбить с французов ваших. Кто бы из них ни стал со мной тягаться, получит всяк ударов три десятка”...
Нагнал бретонец на французов страху... пятнадцать раз подряд затеял схватку, пятнадцать раз с соперниками сладил... Вот встал бретонец перед государем: “Народ у вас, сеньор, дрянной и слабый”...
Чуть не свела с ума Гильома ярость... дубинку крепко сжал рукою правой... “Мне позволенье отлучиться дайте. Хочу с бретонцем поиграть я малость”... Король ответил: “С богом отправляйся! Но будет, я боюсь, тебе несладко”...
Бретонец на Гильома взгляд уставил и счел, что перед ним какой-то мальчик. Возвысил голос грубо он на графа: “Оставь-ка ты меня в покое, малый... Я с первого убью тебя удара”.