Как целует хулиган
Шрифт:
– На сколько?
– Пять дней!
– Хех!
– Ну хотя бы четыре... Три... Два?
– Это тоже что ли девчонке? – вместо ответа кивнул мастер на цветок. Скривился: – Понапридумывают херотени всякой. Ты бы лучше нормальных живых роз взял! Девчонки розы любят!
– Но только не эта! – усмехнулся Данила. – Эта их ненавидит... Погодите, Степан Василич, так вы что, отпускаете?
– Да ладно уж, съездий. И так за двоих пашешь. Ты сейчас в отдел кадров загляни, если не ушли ещё, напиши за свой счёт на неделю, ну а если ушли,
Потом как безумный мотался по городу, искал свободный автосервис, чтобы срочно заменить сифонящий тормозной шланг и, может, хоть как-то по-быстрому реанимировать печку. После этого в парикмахерскую и в шмоточный магазин. Ну чтобы тоже, хоть как-то...
Выехал уже совсем в ночь, рассчитывая добраться до родных Пенатов к обеду завтрашнего дня. Но, не доехав до города две сотни километров, жигуль вдруг самовольно сбросил обороты и предсмертно заклокотав, встал.
Кое-как спихнул его на обочину, долго пытался тормознуть попутку, которая взяла бы на трос, но погода выдалась гололёдная, и смельчаков подставлять зад не находилось.
Замёрз, как собака, но больше всего боялся за тюльпан, даже забрал его с заднего сиденья к себе под куртку, и ходил теперь как заклинивший робот, боясь неловким резким движением повредить колбу.
Благо, часа два спустя попались какие-то мужики, почти на такой же колымаге, как у Данилы. Оказалось местные, из села в десяти километрах от трассы. Взяли на трос, поволокли к себе. Там подняли на уши местных умельцев, выяснили, что проблема в коммутаторе, который сдох. Взять новый негде, это надо, опять же, в город ехать. А время – уже к вечеру.
В итоге, мужики вошли в положение, сняли деталь с одной из местных машин, за обещание, привезти такую же, но новую через неделю.
К своему дому Данила подъехал около половины десятого. Устал безумно, пока ехал – клевал носом и моргал всё медленнее, а теперь вдруг ударило по мозгам волнением, и куда усталость делась! Что-то типа второго дыхания.
В квартире было грязно и затхло – почти как в тот раз, когда вернулся из армии.
Залез в душ, и пожалел – второе дыхание словно растаяло под горячей водой. Тут же неумолимо, просто адски потянуло в сон.
Ревностно осмотрев тюльпан, Данила поставил его на стол и вытянулся на диване – на минутку, не больше! Задумался о том, что же теперь, как теперь... И подскочил, как ужаленный аж в начале двенадцатого!
К заветному дому подъехал уже минут через десять. Остановил жигуля на задах, возле забора детского сада, прямо напротив окна Маринкиной комнаты. Вышел.
Народ уже вовсю отмечал – горел в окнах свет, мигали гирлянды, то там, то сям взрывались петарды, и вообще было как-то суетно, приподнято... А он стоял один в кушерях за домом, и понимал, что... боится.
Столько глупых, несбыточных надежд вложено в эту поездку, а серьёзно подумать, чего хочет-то в конечном итоге, на что рассчитывает – даже времени
Испортить людям Новый год, заявившись вот так, прямо в канун? Вообще, идея дурацкая, конечно. Но больше всего замыкало от понимания, что стоит в шаге от полного краха. Вот сейчас Маринка увидит его и окончательно пошлёт нахрен... И всё. И о чём тогда мечтать, на что надеяться дальше?
Не говоря уж о том, как жалобно скулила гордость, когда в ушах начинал звучать дерзкий голосок: «Ну чего ты за мной ходишь? Ты даже не пёсик на поводочке. Ты тряпка!»
Кстати, да. У неё ведь наверняка уже кто-то есть. И почему он даже не подумал об этом раньше?
Нахер он вообще сюда припёрся? Цветочки, романтика, блин. К чёрту всё!
А сам всё не уезжал. Не мог.
Ну вообще, никто же не говорит об отношениях, да? Просто поговорить. Может, объясниться. Разойтись, в конце концов, по-человечески.
Разойтись, блин... А что, до сих пор не разошлись, что ли?
И в этот миг в Маринкиной комнате вспыхнул свет. За неплотными шторами мелькнул силуэт: прошёл в одну сторону, в другую. И снова мимо окна. И снова обратно. Суетливо, быстро. Ещё бы – минут через тридцать уже куранты!
Пульс шкалило. Казалось – голова гудит, как домна, от пышущего в груди жара. Короче, или сейчас, или...
Свет в окне погас.
Ну и всё. Вот и стой дальше, лошара!
А свет, вдруг, снова вспыхнул. И Данила, не думая больше, запульнул в окно снежком.
Пауза... Кураж по венам. Пробивает вдруг на дебильное ха-ха от мысли, что в комнате, вообще-то может оказаться и не Маринка, а опер Иванов – то-то он обрадуется гостёчку...
Свет снова погас. А ещё через мгновение шторы опасливо раздвинулись, и в тёмном окне показалась Маринка.
При виде неё сдохнуть захотелось от радости! Но Данила лишь сунул руки в карманы и вальяжно расправил плечи. Тут же ругнулся на себя: «Рожу попроще, понторез, блин, долбанный...», но это было сильнее него. Пёрло изнутри, из-под шелухи и скорлупы. И как с этим бороться, если вот это – и есть он?
Небрежно мотнул головой, мол: «Выдь-ка на пару сек, сказать кое-что надо»
А Маринка просто сбежала. Может, за папой, может тупо не стала связываться, может так и не поняла, что там за чёрт под окном топчется...
Минута, две, пять... Ну и что дальше? Сунуться через дверь, или и так всё понятно? И вот казалось бы – это так просто... Но твою же мать, как сложно!
В задумчивости вернулся за руль, запустив движок, врубил дальний свет. И обалдел: прямо по курсу, прикрывая глаза рукой, стояла Маринка.
«Привет–привет» – в тон друг другу, небрежно и слегка свысока. Сидели в жигуле и тупо смотрели в лобовое прямо перед собой. Разговор не клеился. Молчание давило. Вот блин...
Маринка слегка поёжилась, натягивая коротенький пуховичок на коленки в нарядных ажурных капронках, и Данила с готовностью дёрнулся к печке.