Как Черчилль развязал Вторую Мировую
Шрифт:
На их место поставили: командовать фронтом (а затем и всем Западным направлением, включавшим в себя, кроме Западного фронта, еще и семь артиллерийских барж Пинской военной флотилии) - маршала Тимошенко, руководить штабом фронта - генерала Маландина, комисса-
рить при них назначили Мехлиса. Решение далеко не идеальное - новые командиры и, особенно, комиссары все еще не отрешились от мертвых догм интернационал-большевизма, все еще считали себя борцами за идеи революции. Посему - вновь произошла неизбежная военная катастрофа и крах вверенных этим «пролетарским военачальникам» корпусов и дивизий.
Западный фронт на 1 июля - это уже семь (!) армий. На окруженные 10-ю и 3-ю махнули рукой, остатки 13-й и 4-й боевой
Если исходить из писаний герра Резуна, этих войск должно с избытком хватить на то, чтобы остановить наступление группы армий «Центр» - по его планам, они должны были на пятнадцатый день операции «Гроза» уже подходить к Кенигсбергу и Познани. Вместо этого им пришлось сражаться в Восточной Белоруссии - но это дела не меняет. С начала войны прошло уже две недели, выдвинутые в Белоруссию войска сверх всякой меры оснащены техникой и вооружением (у 16-й армии - 1200 танков, у 19-й - 26-й мехкорпус, у 20-й - целых два, 5-й и 7-й, более тысячи танков). Сила громадная!
Солдат, правда, поменьше, чем у немцев. Но немцы чешут пешком аж от Белостока, Гродно и Бреста, должны бы и малость примориться. Наши же войска до самого фронта доехали по железной дороге, свеженькие, как огурчики.
Тем более - укреплено руководство фронта. Во главе - признанный герой Гражданской войны маршал Тимошенко, комиссарит при нем не кто-нибудь, а сам начальник ГлавПУ РККА пламенный большевик Лев Мехлис.
И эта мощная группировка терпит катастрофическое поражение!
И снова - десятки тысяч пленных, горы брошенного оружия и снаряжения, подбитые и брошенные танки по обочинам всех дорог. Снова - горечь разгрома, которую уже не объяснить внезапностью нападения или превосходством врага в технике (танков у нас опять больше, чем у немцев!). Снова паника, хаос, неразбериха. Да еще и измена - 436-й стрелковый полк 155-й стрелковой дивизии под командованием майора И. Н. Кононова, с полковым знаменем и комиссаром 22 августа в полном составе переходит на сторону врага…
Расстрелять на этот раз Тимошенко и Мех-лиса? Объявить всех попавших в плен красноармейцев врагами народа и загнать в лагеря их семьи (что, кстати, довоенными законами и предусматривалось)? КАК ЗАСТАВИТЬ ВОЙСКА СРАЖАТЬСЯ? Как спасти страну от неминуемого поражения? Как достичь утраченного доверия народа к власти? И хватит ли на это времени? Есть ли выход из безнадежной, кажется, ситуации?
Выход есть.
У Сталина - сто девяносто миллионов населения и двадцать два миллиона квадратных километров территории. В ситуации, когда войска НЕ ХОТЯТ СРАЖАТЬСЯ, А НАСЕЛЕНИЕ С ЦВЕТАМИ
ВСТРЕЧАЕТ ВРАГА, необходимо по максимуму использовать факторы гигантской территории и неисчислимых людских резервов. Нужно бросать навстречу врагу все новые и новые контингенты войск, при этом не считая перманентное отступление чем-то катастрофическим. Силы Германии ограничены - если фронт растянется на две-две с половиной тысячи километров, ударная сила ее войск снизится многократно, и есть шанс (пусть минимальный) удержать власть над страной. Если действовать при этом безжалостно и жестко, все силы мобилизовать на сопротивление врагу, пресекая на корню любое малодушие - этот шанс становится значительно
Коммунистическая идеология сдохла? Черт с ней! Чужеродные слова и понятия и иноплеменные их толкователи изрядно осточертели за эти двадцать лет русскому народу - чудовищное поражение лета сорок первого лишь подтвердило мертворожденность искусственной доктрины большевизма. Зарыть и забыть - плакать по этому призраку никто не станет!
Во всю силу развернуть новые знамена, знамена национального русского возрождения! Русский народ не желает сражаться за «Мировую революцию», «пролетарский интернационализм» и «классовую борьбу» - что ж, этого следовало ожидать. Перед самой войной предчувствие подобного исхода не раз терзало Сталина, теперь, в дни войны, став жестокой реальностью. Значит, надо дать народу иные лозунги, иные цели - ясные и понятные, во имя которых люди пойдут на смерть. Погибать за некое «пролетарское дело» никто не желает? Тогда пусть солдаты погибают за «алтари и очаги» - сражаться за свой дом, за свою мать, за могилы своих предков всегда найдутся добровольцы.
Идеология вступившей в войну страны должна стать НАЦИОНАЛЬНОЙ, война должна идти за освобождение Отечества. Только тогда можно будет требовать от солдат идти в атаку и умирать.
Безжалостный Бог Войны требует ЛИЧНОЙ жертвы от Верховного правителя? Он эту жертву получит. В июле сорок первого под Витебском в немецкий плен попадает командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка старший лейтенант Яков Джугашвили. Жертва принесена - жестокий бог может быть спокоен, будущая Победа оплачена кровью ЕГО сына. Отныне уже никто из тех, кто решил сражаться, не усомнится в ЕГО несгибаемой твердости, мужестве и силе духа, в его ПРАВЕ отправлять на смерть миллионы - потому что, несмотря на горечь утраты, ОН посылает в бой второго, последнего своего сына. Вместе со всеми его сверстниками, уже обреченными ИМ на уход в бессмертие…
Взятый в плен командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка Яков Джугашвили
И всю осень сорок первого года под гусеницы наступающих немецких танков советское командование бросало все новые и новые дивизии, корпуса и армии. Мы теряли в окружениях целые фронты (Юго-Западный, когда танки Гудериана и фон Клейста соединились под Лохвицей; большую часть Западного в октябре под Вязьмой), мы теряли убитыми и пленными сотни и сотни тысяч человек - живой человеческой плотью стремясь задержать продвижение германской военной машины. Мы оставляли врагу города и села, церкви и погосты - сотни тысяч квадратных километров земли. Нашей земли…
Глава шестая
Сто девяносто миллионов больше, чем восемьдесят.
За отвратительным и циничным штампом послевоенного советского агитпропа «в битве за Москву был развеян миф о непобедимости немецко-фашистских войск» стоит именно эта арифметика. Кровавая, чудовищная арифметика сорок первого года.
Чем мы гордимся, говоря о «битве за Москву»?
Тем, что к ноябрю сорок первого года наши потери только пленными превысили миллион человек, а всего безвозвратные потери - почти три миллиона? При том, что немецкие потери за этот же период составили 750 тысяч человек - убитыми, ранеными и пропавшими без вести? Мы гордимся тем, что наши потери были почти впятеро выше, чем у врага? Тем, что немецкие танки просто завязли в трупах наших солдат (донесения немецких танкистов из Вяземского «котла»)?