Как достать стража. Влюбить и обезвредить
Шрифт:
— Сейчас, девочка… Сейчас… — как старая наседка с выводком, закудахтал граф.
— Надеюсь, ты послал за целителем, — снова вмешался Лесар. Ну кто его просит-то? Все ж хорошо было.
— В нем нет необходимости, — отмахнулся от него Орас, и меня перевернули на живот.
Новая куртка, а за ней и рубашка были нагло срезаны. Воздух холодил обнаженную кожу, от этого боль притуплялась и становилось легче. Мужчины молчали.
Только спустя минуту Лесар что-то произнес, но то ли я не разобрала слов, то ли просто не знала этого языка, смысл сказанного остался
Зато Орас снова на него прикрикнул:
— Прошу не выражаться при девочках! Не забывай, что перед тобой благородные леди старинного рода! Лучше подай вон ту склянку с мазью.
— Я не хотел… — это я услышала до того, как граф стал смазывать мои практически боевые травмы.
И, да, получить их стоило хотя бы ради того, чтобы услышать столько раскаянья из уст язвительного блондина. Подожди, милый, мы так скоро и до самобичевания дойдем! Только без моих травм.
— Идем. Ей нужно отдохнуть, — сказал граф.
— Я останусь!
— Идем, Лесар. Я пришлю к ней Лойс.
И дверь снова хлопнула.
Не знаю, что местные эскулапы добавляли в мазь, но спалось от нее удивительно сладко. Особенно, осознавая тот факт, что все твои страдания отомщены, ибо нет более мучительных страданий, чем совесть. А она у Лесара была, что тоже не могло не радовать.
По комнате витали умопомрачительные ароматы еды, а есть хотелось так, что живот сводило. Волей-неволей принюхиваясь, я втянула в себя воздух, чем, очевидно, выдала себя с головой.
— Вставай, трутень! — на родном, почти уже забытом языке велела сестра.
Пришлось открыть глаза. Я лежала на животе, руками обнимала подушку и была обнажена. Каким экзотическим образом Лойс в такие моменты удавалось меня раздевать, понятия не имела. Видимо, опыт, приобретенный в течение тех лет, пока старушка ухаживала за бездушным овощем.
— Я бы с этим поспорила, — сонно ответила Светке и потянулась.
Спина еще болела, но уже не так дико, как до этого. И то хлеб.
— Ну! — пристально посмотрела на сестру. — Ты кормить меня пришла или нотации читать?
— Одно другому не мешает, — ответила она и поставила перед моим носом поднос.
О, там было все, что я успела полюбить в новом мире. Орас заботился о дочери, как… Как самый настоящий отец, которого так и не смог нам заменить Леонид при жизни.
Хлеб на Леандоре пекли такой, что в пору слюной захлебнуться. А когда лепешки были еще горячими, их смазывали мягким сыром, тщательно смешенным с местными травами, и маслом, которое таяло и пропитывало пушистый мякиш, наполняя его сказочным ароматом. И одну из шести лапок не пожалел. Знаю я, кто три других слопал. Наверняка, угадала! Ему бы никакая совесть аппетит не испортила. Вон какой тяжелый вымахал!
Про десерт Мидр тоже не забыл. Очень мне полюбились местные ягоды. Как поведала Лойс, в теплое время года их собирали мало. Давали время завялиться, а потом подморозиться прямо на кусту. Добывали, разрывая снег, чтобы собрать гроздья темных ягод. На вкус они напоминали нечто среднее между самыми вкусными цукатами и карамелью. В общем, с чаем шли на ура, при этом не
Хотя мне ли о них говорить? Калории тут расходовались, словно патроны из пулеметной ленты. Я скорее похудела, чем набрала, несмотря на то, что питалась как борец сумо в период набора массы.
Светка с умилением смотрела, как я лопаю, принесенное ею изобилие. Она сидела на мягком стульчике у зеркала, ласкала любящим взглядом, но ее руки, сложенные на груди, мне не нравились. Неправильная позиция какая-то, тревожная. Не к добру.
И правда, стоило закинуть в рот горсть ягод и запить их чаем, как сестра завопила:
— Женька, дурища пучеглазая, как ты могла?! Как ты могла, я тебя спрашиваю?! — я едва не поперхнулась, но промолчала, ибо пока меня не спрашивали, а отчитывали. Выговор продолжался: — Козе понятно, что магия, как радиация! С ней нужна абсолютная, тотальная осторожность! Да понимаешь ли ты, о чем я сейчас перед тобой распинаюсь и говорю?! Ты какого лешего в небе фортели выкидывала? А если бы разбилась? А если бы — не дай бог — покалечилась, а? Что со мной бы было? С Орасом, который успел тебя всей душой полюбить?! Ты о нас подумала, эгоистка чертова?! Знаешь, ты в следующий раз не в небе выкобенивайся, а лучше ко мне приди, и я сама тебя собственными руками придушу, чтоб не мучилась…
Остапа понесло, и униматься он не собирался. Оставался лишь один действенный способ заткнуть Светку, и перевести беседу в мирное русло, сменив монолог на диалог. Я, словно возмущенная ее словами, дернулась и жалобно застонала.
— Ой… — выдохнула сестра. — Женечка, больно? Прости меня ненормальную. Я же испугалась за тебя до чертиков. Ты лежи-лежи, я сейчас мазь достану. Потерпи немножечко.
Она засуетилась, а я с чувством выполненного долга закинула в рот еще одну пригоршню цукатов и важно произнесла:
— Аоый аить еаюиа э айо!
— Что? — замерла Светка, так и не донеся до меня мазь.
— Рожденный ходить, говорю, летающего не поймет! — для некоторых повторила я.
— Ах ты, зараза пернатая! — мне на спину с неприятным «плюх» шлепнулась мазь. О ласке и заботе речь не шла. Светка стала втирать состав, вкладывая в каждое движение все свое возмущение. — Мало того, что у сестры магическое горе! По меркам нового мира — болезнь! Так она еще и издевается! Хрюшка, а не сестра! Думаешь, я не знаю, перед кем ты там выеживалась? Прекрасно знаю — перед мужиком белобрысым! Запала на него, вот и вела себя, как ненормальная! Я твой плотоядный взгляд еще по Стасу помню!
Мне оставалось терпеть, кряхтеть и отрицательно мычать. Хотя, было немного обидно, что Светка меня так быстро раскусила. А ведь я даже себе не могла признаться в том, что этот страж с серыми глазами мне очень нравится, несмотря на то, что бесит. Эх, жаль поцелуй не помню! Наверное, было классно…
— Ну все, болезная, хватит с тебя! — сестра перестала терзать мою многострадальную спину. — Можешь продолжать свой завтрак, только дай сначала обещание, что все свои чувства и влажные девичьи грезы будешь оставлять на земле!