Как две капли воды
Шрифт:
– – Сначала нам было невыносимо трудно. Я долго путешествовал по Европе вместе с Джеффри, навестил ее родственников. Гибель жены была ужасным ударом для всех нас, особенно для сына. Он был рядом, когда все случилось, Какое, должно быть, невыносимое испытание для него! – искренне посочувствовала Оливия, глубоко тронутая бесхитростным рассказом Чарлза и слезами, блеснувшими в его глазах.
– Сначала ему каждую ночь снились кошмары, но теперь мальчику немного лучше. – Он грустно улыбнулся, отчего-то ощущая, что приобрел верного друга. Удивительно добрая девушка, из тех, с кем так легко говорить. – Гораздо лучше, чем мне. Я почти никогда
– Но вы не можете вечно держать это в себе!
– Наверное, нет, – вздохнул Чарлз, удивляясь, почему так легко открыл душу этой почти незнакомой девушке.
– Вы непременно должны привезти сына к нам!. Дети обожают Кротон. Я тоже любила там жить, когда была маленькой. Мы переехали туда, когда мне было почти столько же, сколько Джеффри.
– А теперь? – не удержался Чарлз. – Вам по-прежнему нравится в Кротоне?
Он сгорал от желания узнать о ней побольше. Никогда не подумал бы, что светская девица способна на столь глубокое понимание.
– Мне – да. Это моя сестра терпеть не может жить в маленьком городке. Предпочитает Нью-Йорк, где может ежедневно участвовать в демонстрациях, и мечтает уехать в Англию, поголодать в тюрьме за правое дело.
– Я же говорил, что она – особа ищущая, – усмехнулся Чарлз.
– Собственно говоря, – рассмеялась девушка, – я у нее в долгу. Если бы не Виктория, мы сидели бы за разными столами.
– А мне казалось, что это вы все устроили.
Эдвард беззастенчиво хвалился хозяйственными способностями дочери и ее бесценной помощью по дому.
– Верно, но Виктория подменила карточки. Ей не захотелось сидеть там, где велела я.
– Что же, я очень ей благодарен, – улыбнулся Чарлз. – И хотел бы впредь ангажировать место рядом с вами.
Он пригласил ее танцевать и, как только прозвучала последняя нота, отвел назад к столу. Оливия отметила, что, хотя между ними не установилось ничего похожего на чувственную атмосферу, ей приятно в его обществе. Умен, образован, и легко понять, почему держится на расстоянии. По нескольким оброненным фразам она догадалась, что Чарлз был безумно влюблен в жену и даже сейчас словно не замечает других женщин. Но несмотря на это, Оливию тянуло к нему, и при других обстоятельствах он стал бы для нее всем на свете. Но что толку думать о том, чего быть не может! Она все равно не покинет отца, и Чарлз Доусон не собирался жениться вторично, даже ради сына.
В конце ужина дамы встали и ненадолго поднялись наверх. И Оливия наконец улучила минутку поговорить с сестрой и предостеречь от слишком близкого общения с Тоби.
– Перестань его преследовать, – предупредила она.
– Я ничего подобного не делаю, – раздраженно возразила Виктория.
Что от нее нужно Оливии? Тоби очарователен. Красив. Прекрасно танцует и куда смелее переступает границы приличий, чем воображала Виктория. Что плохого в невинном флирте?
Но она была слишком наивной, чтобы понять: Тоби вовсе не тот, каким кажется. И всегда добивается своего. Любыми способами.
– Я запрещаю тебе вертеться вокруг него, – тихо, но твердо произнесла Оливия – как раз в тот момент, когда мимо проходила Эванджелина Уитком. Но Виктория не собиралась сдаваться.
– Ты не имеешь права приказывать мне, Оливия! – отрезала она. – Ты не моя мать! И кроме того, неверно судишь о Тоби. Он добрый, порядочный человек, и мне нравится проводить с ним время. В конце концов, что тут такого? Мы среди людей,
– Я понимаю куда больше, чем ты воображаешь. И не обманывай себя, – прошипела Оливия. – Ты ступила на опасный путь, вообразив, что можешь безнаказанно дразнить льва в его логове!
Но Виктория презрительно рассмеялась и немедленно пересказала разговор Тоби, едва дамы спустились вниз. Повидимому, никто, кроме Оливии, не замечал происходящего. Виктория и Тоби отправились в сад и исчезли в темноте. Они стояли слишком близко друг к другу и курили одну папиросу на двоих. Обнимая девушку за талию, он рассказывал ей вещи, с которыми, по его словам, не делился больше ни с единой живой душой на свете. Тоби провел с Викторией всего один вечер, но успел признаться ей в любви и заверить, что брак с Эванджелиной – всего лишь сделка. Отец заставил его жениться, и их семейная жизнь пуста, бессмысленна и несчастлива. Он очень одинок и много лет тосковал по любви, но встреча с Викторией разом все изменила.
Услышь Оливия эти речи, наверняка прикончила бы соблазнителя, но наивность Виктории помешала разгадать банальность затверженных фраз. Она слушала Тоби с видом всезнающей, мудрой женщины, веря каждому слову, и ласкала его обожающим взглядом. Целуя ее, Тоби спросил, когда они встретятся снова. Он не в силах без нее жить. И знает, как тверды ее принципы, как свято она верит в феминизм и движение суфражисток. Наконец она нашла мужчину, полностью согласного с ее идеями. Того, кто не воспользуется ее невинностью и не причинит зла. Он всего лишь хочет всегда быть рядом, узнать ее получше.
Виктория была настолько ослеплена, что принимала его болтовню за чистую монету. Впрочем, она хотела верить ему. Фактически он был первым посторонним мужчиной, с которым она так свободно беседовала. И к концу вечера уже считала, что отныне они неразлучны. Тоби разливался соловьем, восхваляя судьбу, которая подарила им завтрашний бал у Асторов. А потом придется придумать предлог для встречи.
С каким-то странным блеском в глазах Тоби поинтересовался, не будет ли Виктория чувствовать себя увереннее, если приведет сестру, но перепуганная девушка наотрез отказалась, боясь даже представить, что будет, если Оливия обо всем узнает. Тоби мгновенно согласился с ее решением. Да и что тут спорить? Всего-навсего забавная мысль, хотя жаль, конечно, что неосуществимая.
Добившись согласия Виктории на свидание, он снова повел ее в гостиную и, к собственной досаде, узнал, что у Эванджелины ужасно разболелась голова и она требует немедленно отвезти ее домой.
Оливия в это время была на другом конце дома и не заметила ухода Уиткомов, но Чарлз все видел, поскольку не сводил с Виктории заинтересованного взгляда. Что-то в ее походке, жестах, повороте головы, непривычной сдержанности, бросаемых на мужчин взорах, неосознанной чувствснности неодолимо его влекло. Оливия была куда более великодушной, открытой, готовой всегда прийти на помощь и посочувствовать. И все же его тянуло к той, что не ведала, чего хочет, вечно рвалась на подвиги и приключения и при этом неизменно попадала в беду. В этой внезапно возникшей привязанности было нечто безумно извращенное, невыносимо раздражавшее его, и все же Чарлз то и дело ловил себя на том, что едва удерживается от порыва пересечь комнату, схватить Викторию за плечи и хорошенько встряхнуть.