Как это было… К истории Компартии РСФСР – КПРФ
Шрифт:
Именно с названных выше вопросов и началась та наша встреча. Выслушав их, я достал из дипломата томик статей, выступлений и писем Николая Островского, открыл 303-ю страницу и положил книгу перед Геннадием Андреевичем: «Прочитайте письмо Н. Островского Михаилу Шолохову. Особо обратите внимание вот на этот абзац: «Знаешь, Миша, ищу честного товарища, который бы покрыл прямо в лицо. Наша братия, писатели, разучились говорить по душам, а друзья боятся «обидеть». И это нехорошо. Хвалить – это только портить человека. Даже крепкую натуру можно сбить с пути истинного, захваливая до бесчувствия. Настоящие друзья должны говорить правду, как бы ни была остра, и писать надо больше о недостатках, чем о хорошем, – за хорошее народ ругать не будет.»…
Мне показалось,
…Прошло несколько месяцев. На заседании Координационного Совета НПСР я снова высказал критические замечания в адрес Г. А. Зюганова. Выслушав меня, он в упор спросил: «Скажите, Зюганов имеет право на ошибки?»
Я сразу ответил: «Естественно, имеет, как и любой другой человек. Но все дело в том, как он относится к исправлению ошибок». И тут же напомнил Геннадию Андреевичу мудрые ленинские замечания на этот счет, высказанные им на страницах работы «Детская болезнь «левизны» в коммунизме»: «Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные, и кто умеет легко и быстро исправлять их». (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, стр.18).
И снова я уходил с надеждой на то, что смог и на этот раз достичь взаимопонимания с Г. А. Зюгановым.
Такова суть моего «необходимого отступления». Пишу об этом не для Геннадия Андреевича. Надеюсь, он хорошо помнит наши с ним объяснения по поводу критики его ошибок и недостатков в работе.
Пишу для читателей, чтобы были понятны мотивы моей критики Г. А. Зюганова. Особо для тех, кто многие годы, находясь рядом с Геннадием Андреевичем в составе ЦК или в составе депутатской фракции КПРФ в Государственной Думе, поёт ему «соловьиные трели», забывая великую мудрость народную: «Хвалить – это только портить человека»… Необходимо больше говорить и писать о недостатках, чем о хорошем. За хорошее народ пинать не будет».
Как говорится, друзей не выбирают. Но, тем не менее, с такими сладострастными «друзьями-приятелями» я не стал бы водить дружбу. На месте Геннадия Андреевича давно бы сказал: «Прекратите славословия. Сколько можно? Противно уже.»
Такие друзья-приятели – не опора. На них опереться нельзя. Опереться можно не на болотную тину, а на что-то твердое, сопротивляющееся, надежное. С такими беспринципными «соратниками» в разведку я бы не пошел. Видно, не повезло Геннадию Андреевичу с настоящими друзьями в ЦК и в депутатской фракции. Ему бы побыть годик-другой в среде маститых ученых, каких много было в РУСО. Сейчас уже эти ряды, к горькому сожалению, изрядно поредели. Нет уже моих верных побратимов, ученых с большой буквы, стойких и принципиальных, высоко порядочных людей, на которых я опирался на протяжении многих-многих лет. Нет уже Валентина Семеновича Мартемьянова, Бориса Павловича Курашвили, Бориса Сергеевича Хорева, Феликса Михайловича Рудинского, Бориса Байлиевича Хангельдыева, Феликса Наумовича Клоцвога, Ростислава Васильевича Петропавловского, Григория Кузьмича Реброва, многих-многих других, имена которых я благодарно храню в своей памяти и называю в своих книгах. Они были настоящими. Иногда такую «порку» устраивали, что хотелось «выть» волком. Но я всегда терпеливо выслушивал их беспощадную критику. Когда надо было, в крайне редких случаях, – становился у двери кабинета и не выпускал их. Так случалось в процессе работы экспертно-консультативной группы; так бывало на заседаниях Президиума ЦС РУСО; в спорах за «круглым» дискуссионным столом по острейшим вопросам теории и практики. Помню, однажды даже на колени стал, чтобы успокоить разволновавшихся сверх всякой меры Владимира Семеновича Мартемьянова и Бориса Павловича Курашвили. Спор между ними достиг той остроты, что они поочередно категорически заявили: «В. С. Мартемьянов: «Если Курашвили останется, – то я ухожу»; Б. П. Курашвили: «Если Мартемьянов останется, – я уйду». Остались оба. И стали большими друзьями. И оставались таковыми до последних дней…
Работая над главой, я перечитал книги Г. А. Зюганова, вышедшие в последние годы, и удовлетворением обнаружил, что по ряду вопросов критика пошла ему на пользу…
Трудный
Спорные теоретические положения в речах и публикациях Г. А. Зюганова обнаруживались в разное время и по разному поводу. Это не вызывает тревоги: спорные – не крамольные. Спорные могут стать впоследствии бесспорными или будут признаны абсурдными. Это в науке – нормальное явление.
Здесь речь пойдет о «казусах» Г. А. Зюганова, которые вызывали и поныне вызывают недоумение и критические оценки в кругах не только ученых-марксистов, но и вообще среди приверженцев социализма.
Обо всем с начала и по порядку. 14 июля 1992 года. Идет процесс в Конституционном Суде. Рассматривается дело о проверке конституционности указов Президента РФ, касающихся деятельности КПСС и КП РСФСР, а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР. За трибуной Г. А. Зюганов – представитель «коммунистической стороны» по должности – бывший секретарь ЦК КП РСФСР по идеологии. Заканчивая речь, он говорит: «В заключение хочу сказать, что страну искусственно подвели к новому расколу, – еще более страшному, чем это было в 1917 году. Тогда вне закона оказалось всего 650 тысяч человек национальной государственной элиты, чьей профессией было служение отечеству. Это высшие царские чиновники, офицеры, предприниматели, профессура, духовенство, казаки. Наши отцы и деды, лишь умывшись кровью репрессий и Великой Отечественной, примирились между собой… (кто и с кем? – прим. И.О.). Хочу вас проинформировать: объединенная оппозиция, блок народно-патриотических сил и Русский Национальный Собор все сделают для того, чтобы не допустить очередного братоубийства в нашей стране и появления новой «компрадорской» опричнины.
Россия, где уже полтора миллиона беженцев, где сосредоточено 20 тысяч ядерных зарядов, обилие изношенных атомных реакторов, химических производств, исчерпала свой лимит на революции и гражданские войны. У нее осталось два способа разрешения споров и противоречий – диалог и закон…»
Такое заявление Г. А. Зюганова вызвало недоумение или удивление даже у Конституционного Судьи Т. Г. Морщаковой: «Мне хотелось бы уточнить, представителем какой партии Вы выступаете?»
Зюганов Г. А.: «Я выступаю как бывший секретарь ЦК Компартии России».
Судья Морщакова Т. Г.: «Уполномочила ли Вас партия произносить лозунги от имени других партий?»
Зюганов Г. А.: «Я от других партий лозунги не произношу, но я являюсь сопредседателем Русского национального собора и председателем Совета народно-патриотических сил».
Судья Морщакова Т. Г.: «Но Вы именно как представитель этих организаций произнесли заключительную часть в своей речи».
Зюганов Г. А.: «От имени этих организаций…» (Материалы дела о проверке конституционности Указов Президента РФ, касающихся деятельности КПСС и КП РСФСР, а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР. М, издательство «СПАРК», 1996, т.1, стр.279).
Здесь в каждом абзаце – недоуменные вопросы, которые обнаружились у Судьи Конституционного Суда Т. Г. Морщаковой. И не только у нее, но и у всех нас, входивших в «коммунистическую команду» на процессе. В той ситуации было не до объяснений. К тому же, сам Геннадий Андреевич пояснил, что это им сказано не от КП РСФСР, а от «Русского национального собора» и «Совета народно-патриотических сил».
Спустя полгода, став Председателем ЦИК КПРФ, Г. А. Зюганов снова озвучивает эти свои «идеи».
Спорные положения, высказанные руководителем КПРФ, вызвали недоумение у многих известных ученых-марксистов. На научных конференциях Общероссийской общественной организации «Российские ученые социалистической ориентации» (РУСО), в публикуемых материалах идеологический «казус» Г. А. Зюганова был подвергнут резкой критике с настойчивой просьбой к нему переосмыслить его. На протяжении многих лет РУСО постоянно приглашало Г. А. Зюганова на съезды, пленумы, научные конференции, к участию в дискуссиях за «круглым столом». Но ни одного раза Председатель ЦК КПРФ не принял в них участие.