Как это было
Шрифт:
— Будто блохи скачут, — хохотал Сенька.
— Куда? Куда? Я тебе задам!
— Кыш, ты, рыжая!
В это время дверь к приотворилась, и в баню вошел Федоров. Был одет он в городское пальто. На шее висел красный с зелеными разводами шарф. Голову прикрывала полосатая кепка.
— Тю! — заорали ребята, бросая работу.
— О!
— Вон кто!
— Ребя…
Федоров, глядя на ребят, рассмеялся:
— Ну, здорово, здорово! Эка, повыросли все как!
Потом он оглядел кроликов и, довольный
— Молодцы, ребята. Молодцы! А пятый-то где же? Подох что ли?
— Вон он, пятый-то, — сказал Мишка, приоткрывая дверь в парильню, где в одиночестве прыгал самец.
— Скучает? — поинтересовался Федоров.
— Не… Жрет, как боров!.. А ты как? Совсем уже?
— Совсем! — улыбнулся Федоров. — А вы тут как, не раздумали еще насчет гусей?
— Ясно — нет! — закричали ребята.
— Чего раздумывать-то?
— Не… Никто не раздумал!
— Это дело, — потер руки Федоров, — а я тут из города еще прихватил кроликов. Белых ангоров.
— Много?
— Семь штук!
Ребята всполошились. Побросав работу, они кинулись было к выходу:
— Где?
— Покажи!
Федоров схватился за скобу двери:
— Стой, стой! Кончим сначала с этими. Что тут еще осталось? Ну-ка, давайте помогу вам.
Работа закипела. Сменив подстилку и засыпав кроликам корму, ребята двинулись к Федорову. По дороге зашли к Тарасову, с которым Федоров приехал со станции. Во дворе стояла подвода, на которой лежали мешки и большая закрытая сверху полотном корзина.
— Эй! — постучал в окно Федоров. — Сергей Николаевич! Барахлишко свое беру!
Во двор вышел бородатый, добродушного вида великан, прищурился на солнце и почесал пятерней живот:
— Эва, армия-то какая. Словно фельмаршал ходишь. Де-ла!
— Армия? — в раздумье сказал Федоров. — Что ж, пожалуй правду говоришь, армия это и есть.
— Каждому теперь по пушке и пали-вали! Воюй! — мигнул глазом Тарасов.
— Ничего! Мы и без пушек раздуем такую войну, аж небу жарко станет.
С этими словами Федоров взвалил мешки на плечи. Ребята подхватили корзину, и вся «канпания» выкатилась за ворота.
Ребята учатся летать
После приезда Федорова ребята появлялись дома только к обеду да к ужину. Остальное время проводили они во дворе Федорова.
Здесь с утра до ночи весело пели пилы, звенели топоры и торопливо шаркали рубанки. Под навесом, вдоль стены, встали ровным рядом большие клетки. Сквозь решетку можно было видеть большеголовых бельгийских великанов и белоснежных ангоров.
Особенно интересны были эти маленькие белые комочки. Ребята первое время с удивлением рассматривали необычайные глаза ангорских кроликов, круглые, бледно-розового цвета.
— Будто не выспались, — шутили ребята, — ишь, глаза-то какие красные.
Интересны
— Уж больно маленькие они. Вона бельгийцы-то какие… Бельгийцев бы надо купить еще!
Неодобрительно посматривали на ангорских кроликов и соседи.
— Крохотны больно…
Федоров только посмеивался:
— Мал золотник, да дорог… Тут главное пух кроличий. Первосортный пух, можно сказать.
— А на кой ляд пух-то этот?
— От-на! — разводил руками Федоров, — ну, а к примеру сказать, надо тебе фетровую шляпу сделать или боты дамские. Вот тут-то и подавай только этот пух. Или фуфайку добротную захочешь вязать. Опять-таки без кроличьего пуха, как говорят ни взад ни вперед… Русский фетр почему не в цене? А потому, что заячий пух употребляют. А заячий он жесткий да грубый. Одним словом, плохой дает фетр. Опять же взять заграничный фетр: он весь на кроличьем пухе заквашен… Так-то вот…
Деревня посмеивалась над затеей Федорова.
— Заячий дядя!
— Надумал тоже, зайцев разводить!
Эти разговоры доходили и до «канпаньонов», но «канпаньонам» некогда было слушать деревенски пересуды.
К концу февраля началась во дворе у Федорова самая интересная работа. Ребята тащили из дома гусиные яйца. Федоров смотрел каждое яйцо через трубку, свернутую из листа бумаги, отбирая яйца с зародышами.
— Пустое, — говорил он, откладывая в сторону некоторые яйца, — тащи назад.
«Канпаньон» возмущался:
— Как это пустое?
— А так, — объяснял Федоров, — если ты смотришь яйцо на свет и не видишь в нем махонького пятнышка, — никудышное это яйцо. Пустое! Зародыша нет в нем.
Ребята спорили, однако пустые яйца тащили домой.
Федоров смотрел каждое яйцо через трубку.
После тщательного отбора наконец набрали 160 штук гусиных яиц. Для высиживания Федоров купил семь гусынь. Десять штук пришлось взять взаймы у отцов и матерей «канпаньонов».
Гусынь посадили на яйца.
— А теперь примемся за кроликов, — заявил Федоров.
И снова закипела работа. К самцам начали подсаживать самок, но самцов было немного, и эта работа затянулась до начала марта.
В деревне снова начались пересуды.
— Зайцев на гусиные яйца посадили!
— Умора!
— Мудрят ноне больно молодые ребята!
— И чего только мудришь? — посмеивались старики над Федоровым. — Спокон веков отцы наши от земли кормились, а ты от зайца пропитанье желаешь получить? Мудреный что-то больно!