Как это женаты?!

Вишневская Альбина

– Что это?! – ошарашено смотрю на Марка, сдерживаю слезы, я не буду плакать при нём.

– Ты хотела развод – ты его получила, всё по закону.

Я только сейчас начала понимать, что не только его голос холодный, но и поведение. Даже секс был другим, каким-то резким и быстрым, но мне в тот момент показалось, что он именно так соскучился. Как всегда нетерпеливый, когда чего-то сильно хочет, его порой очень легко читать. Так, стоп… это получается, был его прощальный секс со мной?

Я стою, смотрю на него и понимаю, что хочется впиться

ногтями ему в лицо и расцарапать до крови, чтобы ему было больно так же, как мне сейчас, на душе, истоптанной его поступком. Почему он это сделал именно сейчас? Мне даже страшно спрашивать, а был ли он в командировке, или у какой-то шлюхи зависал? Так, Лисицына, не плакать, тебе не впервой получать тумаки под зад от судьбы. Мне нужно срочно выбираться от сюда, потому что состояние не просто слезливое, оно близится к истерике. Я сейчас впервые чувствую то, что беременна, тошнота не отпускает. И я хотела этому предателю сообщить о ребёнке? Не дождётся! И пусть я буду трижды дурой, но этого теперь не совершу. Я не знаю, чем он руководствовался, чтобы так быстро состряпать бумажку о разводе, но так не делают. По крайней мере, мне так кажется. Сам же приказал не напоминать, а я, идиотка, рада стараться. Возможно, это была его месть? Только за что? Боже, я схожу с ума, дай мне сил!

– Да, и ты наконец-то созрел? – смотрю с насмешкой, хватая открытку со стола, я её здесь не оставлю. – Поздравляю, что всё прошло успешно. Оказывается, ничего сложного не было, правда же?

Иду к двери, а потом поворачиваюсь к Черкасову и вновь с улыбкой дополняю:

– Прощальный секс был ни к чему, но пусть будет, это тебе на память. Удачи.

Я не помню, как получилось выбраться из кабинета и приемной, помню только то, как бежала к лифту, смахивая слезы. Двери распахнулись, я сбежала в середину и в кого-то вписалась, открытка упала к моим ногам.

– Так, так, Золушка бежит с бала, но ведь ещё не двенадцать ночи. И почему она вся в слезах?

Уваров поднимает мой подбородок указательным пальцем и пристально сверлит меня своими проницательными глазами.

– Сказка Золушка - дерьмовая, в моей версии - всё хреново.

Отталкиваю мужчину от себя и забиваюсь в дальний угол лифта, размазывая тушь по лицу. Я не хочу плакать при нём, но мои слезы градом текут по щекам.

– Ты – беременна?

– Отдайте! – пытаюсь вырвать открытку из лап Уварова, но тот поднимает руку вверх, а я не могу дотянуться в такую высоту.

– Приехали.

Лифт неожиданно тормозит на пятом этаже, рука Уварова цепко хватает меня за запястье и куда-то вытаскивает.

– Отпустите, я хочу уйти, как можно быстрее.

– Сюда.

Я едва не влетаю в просторный кабинет, даже не успеваю прочитать табличку, но, видимо, это помещение пока никем не занято.

– Рассказывай.

Я теряюсь, когда вижу, как мужчина закрывает дверь на ключ, а потом прячет его в карман.

– Насиловать тебя никто не будет, думаю, Черкасова с тебя достаточно.

– Не смешно.

– Да,

то есть мне можно?

– Что?!

– Шутка.

Александр Валентинович садится на край стола и изучает меня, а я дрожащими пальцами пытаюсь набрать номер Оли.

– Надеюсь, не в полицию звонишь?

– Больно нужен, - фыркаю. – Оль, у меня проблемы. Да, я в офисе, но … нет, дай сказать. Я потом всё расскажу.

В трубку тараторят, а Уваров иронично качает головой, понимая, что меня заговорили.

– Я в плену у Уварова! – шокирую подругу, Уварова, он соскакивает со стола и вырывает трубку.

– Она вся в слезах бежала без оглядки, я боюсь её одну отпускать, приезжай в кафе, что напротив нашего офиса, я её передам тебе из рук в руки, всё поняла?

Ого, он так говорил с Олей, что даже я забыла, как возмущаться. Трубка оказывается у меня в ладони, а в трубке слышу возмущенный спич подруги.

– Что он себе возомнил? Кто это вообще такой?

– Приедешь, увидишь, - поджимаю губы, смотря в упор на Уварова.

– Успокоилась?

И как у него получается так держать себя в руках, я думал Марк выдержанный, галантный, но когда ближе узнала, поняла, какая страстная у него натура. А от этого так и веет арктическим холодом, весь собран, подтянут, и удивительно хладнокровен.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Не ваше дело.

– Марк знает?

– Не ваше дело, - продолжаю упрямиться.

Мужчина достает свой мобильный, видимо собирается кому-то звонить.

– Сам узнаю.

– Нет, я не успела сказать!

– Почему, - ого, а его можно удивить, смотрит, прищурился.

– А смысл, мы уже в разводе. Он сам всё это дело состряпал со своими юристами.

– Я ничего не знал.

Уваров отталкивается от стола и о чём-то думает, играя мобильным. Меня это ни капельки не трогает, я смотрю на двери и тяжело вздыхаю: вырваться ну никак не получится.

– И я не знала, вот теперь как бы вся в радостных соплях бегу домой, вещи собирать.

– Что собираешься дальше делать?

Как интересно, а ему какое дело?

– Только попробуйте ему что-то сказать, - превращаюсь в шипящую змею, давая понять, что не хрен лезть туда, куда не приглашали.

– И не собирался, это ваше дело. Не думаю, что его надолго хватит, проходили, знаем его припадки.

– Знаете и потакаете им?!

– На что ты намекаешь?

– На ваш дикий розыгрыш.

Уваров смотрит на меня, а я не понимаю, что с ним происходит, не могу прочитать ни единой эмоции на суровом лице.

– Догадалась? – глаза внезапно потеплели.

– Это было не сложно, глядя на ваши отношения. Так просто такие дела не провернешь, здесь была задействована влиятельная рука. А кто в этой конторе такой же «пуп земли», как Черкасов? Да любой ответит – Александр Валентинович.

– Я думал, это закончится быстрее, но вышло, что вышло, потому что кое-кто… - он потешается надо мной, отвратительное насекомое – вонючка!