Как исправить прошлое
Шрифт:
Джованни лениво поднял над головой ее вялые, безвольные руки. Время бежало быстро, и было уже поздно. Всем своим излучающим тепло телом он приник к ней, балансируя так, чтобы Тине не было тяжело. Слабые ее возражения заглушил поцелуй.
– А сейчас самое время подняться наверх и осмотреться, – разнежено пробормотал он ей в ухо.
– Нет! – вскрикнула она. – Ни за что на свете! Только не наверху! Здесь! Нет, я не то говорю... – Она отвернула красное, сконфуженное лицо. – Джо! Только не здесь!
– Ну так выбери же что-нибудь наконец, –
– Да! – выдохнула она, чувствуя, как разгорается огонь в его чреслах, как желание его становится все более явным.
– Значит, твой дед скоро вернется?
– Нет! Да! Нет! Его не будет еще две недели! – (Джованни вздохнул и положил тяжелые ладони ей на грудь.) – Послушай... Пожалуйста! – Тина выгнула тело ему навстречу.
– Да все будет, ты только реши, где, – пробормотал он, лаская ее шелковую теплоту.
– На... на пляже, – не дыша, вымолвила она. – Я устрою... пикник. Мы... поплаваем и...
Она почувствовала, что глаза ее смыкаются, тело, отдаваясь наслаждению, расслабляется. Джованни очень сосредоточенно целовал ее голую грудь, и красивей она никого никогда не видела и никогда не испытывала ничего приятней. И все это означает одно – она обезумела.
– Джо... Не надо...
Тело ее как будто парило над полом, мыслей уже не было. Единственное, что она осознавала, – это что самые тайные места ее тела жадно хотели прикосновений Джованни, его поцелуев – и чтобы это длилось до темноты, а там и еще дольше...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Итак, Тина, – хрипло произнес он, легонько гладя ей грудь, – как мы поступим? Выбирай: стог сена, дюны... А где моя мать?
– Твоя... мать? – замерев, глупо переспросила она.
– Мм... Я... приехал к ней, – медленно проговорил он. – Дома ее нет. – Резко вскинул глаза и заметил тревогу на лице Тины.
– Да, она уехала, – не узнавая собственного голоса, сказала Тина.
– Так я и понял из слов старушки, которая там живет. Мама уехала несколько лет назад. Очень было приятно узнать!
Встретив его холодный взгляд, Тина подумала, как это печально, что он потерял связь с матерью. И причина тому – еще печальней.
– Ты же знаешь, она от тебя отказалась. В мертвых глазах что-то блеснуло.
– Да. Однако я все-таки вправе надеяться, что мне сообщат ее адрес. У старушки адреса нет, а у твоего деда есть наверняка. Они с отцом были друзьями. Потому-то я и явился поговорить с ним. Раз деда нет – ты скажешь мне адрес или как-нибудь быстренько его отыщешь.
В блеске его глаз было что-то металлическое, пугающее. Крепко держа Тину за предплечья, Джованни медленно усадил ее безвольное тело. Его высокие славянские скулы выпирали сильней обычного. Мрачная настойчивость, унаследованная от отца-поляка, никогда ёще не была так заметна. У него был вспыльчивый нрав отца, а обостренное чувство справедливости досталось от матери-сицилийки. Не миновать неприятностей, подумала Тина,
Когда-то он разозлился на Бет, отказавшуюся разрешить ему вольности и попросить своего отца помочь финансировать его обучение в Гарварде. В слепом гневе Джованни так дал по акселератору, что врезался в машину Сью. Он клялся, что за рулем была Бет, хотя его показания опровергли столько свидетелей, что впору было назвать его лжецом. Да и сама Тина тоже все видела своими глазами. Его яростное сопротивление на суде всех тогда изумило.
Встретившись с ним глазами, Тина вздрогнула. Время, похоже, не сгладило его обиду, лишь усугубило: он по-прежнему думает, что его предали. Под холодным взглядом Джованни Тина, собравшись с силами, произнесла:
– Не смей мне угрожать! Так, значит, в этом все; дело? Ты ищешь мать?
– А зачем бы иначе я приехал сюда с Сицилии? – низким печальным голосом произнес он.
Сицилия! Значит, вот куда он отправился после тюрьмы зализывать свои раны – в семью матери, туда, где родился! Молясь, чтобы он снова туда убрался, Тина сказала:
– Мне очень жаль. Ты зря ехал в такую даль. Твоей матери здесь нет.
– Где она? – жадно спросил он.
Стараясь не выдать жалости, она вскинула подбородок.
– Откуда мне знать?
– Действительно, откуда, – тусклым от разочарования голосом отозвался Джованни.
– Джо, – сочувственно вырвалось у нее.
Он поднял ее на ноги и отступил, открывая дверь на улицу.
– Ты, кажется, собиралась в кафе?
Полуслепая от слез, она кивнула и вышла на горячее солнце. Джованни направился к своей машине, и с каждым его шагом Тина чувствовала, как ее сердце рвется на части.
Она добилась своего – он уезжает и... О Господи! Нет, ей надо побыть одной, погулять, поплавать... Любое физическое усилие заставит ее позабыть о нем и о черных днях, вернувшихся терзать ее память.
Опустошенная, она вошла в кафе, но, стоя у стойки, глядя на мелом написанное на доске меню, поняла, что уже не хочет есть.
– Тин! Ты в порядке? – обеспокоено глянула на нее Тереза Сильва.
– Конечно. Так, задумалась... Школьные проблемы! – И выразительно закатила глаза.
– Ты слишком много работаешь, вот что! Отдохни сегодня: день будет жаркий. Мануэль с ног сбился, стараясь, чтобы к сегодняшним свадьбам все было свежим. – Тереза улыбнулась, как всегда, когда говорила о сыне, и Тина улыбнулась в ответ.
– Я так и думала, что ему придется заняться заготовкой продуктов. И дедушка оставил длиннющий список для наших рабочих, чтобы все лимузины сверкали как солнышко.
– От свадеб всем прибыль, – усмехнулась Тереза. – Что ты будешь? Сэндвич с тунцом или...
– Сэндвич и булочку с ананасом. И немного фруктов, – ответила Тина, стараясь, чтобы голос звучал оживленно.
И все-таки, выйдя из кафе, она почувствовала, как на руку капают слезы, и сердито вытерла глаза кулаком. Дверь за спиной отворилась, кто-то вышел.