Как исправить прошлое
Шрифт:
Что-то стукнуло ее по ноге. Серебряная монетка.
– Что такое?..
Все так и покатились со смеху.
– Монетка зеваке, мисс Мерфи!
– Это его пенсия – вы выиграли джекпот! – хохотал Джош.
– Ну… значит, с мозгами у него все в порядке! От удовольствия глаза ее сделались еще синей.
Она очень ценила эти моменты веселья, и видно было, что школьники относятся к ней, как к другу. Сложившиеся с годами отношения были удобны, как старый диван. Порой, вздохнула она про себя, пожалуй, даже слишком удобны: они привыкли, что к Тине можно прийти
Вторая монетка шлепнулась на ярко-красный ноготь ноги. Недоумевая, Тина сунула руки в карманы шорт. Однако метко! Ведь под машиной особенно не развернешься.
– Похоже, он взял меня на прицел. Эй, там, я школьный психолог, а не телефон-автомат!
– Классно кидает, – авторитетно сказал Бред Фистер.
– Возможно, баскетболист? – предположила Тина.
Она нагнулась, наклонив голову набок, чтобы разглядеть водителя под машиной. Ну, что? Виднелся мужчина в брюках и рубашке кремовых тонов, широкая грудная клетка, вздымаясь, не давала увидеть лицо. Мелькнула обнаженная рука, блеснули золотые часы, и в ее направлении полетела еще одна серебряная монетка.
– Слушайте, вы что, любитель пускать камешки по воде? – (Молчание.) – Хорошо, я сдаюсь. Что же вы в таком случае делаете? Попробуйте лучше долларовые бумажки! Я принимаю и кредитные карточки! Даже золото! – восклицала она, задыхаясь от смеха. Какое-то сумасшествие! Из-под машины по-прежнему не отвечали, и, признав свое поражение, Тина выпрямилась.
Кожаные ботинки поползли вперед, и девчонки задержали дыхание, когда из-под днища показались ноги и бедра молодого человека атлетического сложения. И вправду богач, заинтригованно подумала Тина. Безупречные брюки явно не из дешевого магазина. Кто? Почему? Зачем? – замирала она от любопытства.
Ноги согнулись в коленях и, упершись каблуками в землю, подали тело еще немного вперед. Теперь всем было видно, что мужчина лежал на настоящей, как у профессиональных автомехаников, роликовой тележке. Стало еще интересней. Не всякий богач таскает за собой такую тележку.
– Знаете, похоже, он итальянец, – сказала Лиза. – Даром что блондин.
Тина, отступив на шаг, невольно прикрыла ладошкой ярко накрашенный рот. Светловолосый итальянец. Итальянская машина. Итальянские башмаки.
О Господи!
Несмотря на загар, она побледнела; огромные, с темными ресницами глаза стали двумя синими омутами на помертвевшем вдруг лице. Страшно захотелось оказаться как можно дальше от швыряющегося десятицентовиками незнакомца. Ну, на всякий случай!
Сердце остановилось. Земля поплыла из-под ног.
Это мог бы быть и Джованни...
Она попыталась сфокусироваться на ступнях, на ногах, на стройных, как у танцора, бедрах. Нет, не может быть! И с чего ей пришел в голову Джованни? Определенно, ее хваленая интуиция дала сбой. Не то что купить, ему и напрокат-то «ламборджини» не дали бы... Она сглотнула.
И все-таки сердце забилось так, как билось, когда Джованни был рядом, и огонь охватил тело, как охватывал, когда Джованни прикасался к ней, говорил с ней, смотрел на нее своими мрачными, полуприкрытыми тяжелыми веками глазами.
Уж сколько лет прошло с тех пор, как он уехал, а в ее душе ничего не изменилось. За ней многие ухаживали, с некоторыми воздыхателями она даже целовалась. Тина поморщилась, отбрасывая предательскую мысль, что никто из них не приводил ее к вратам рая так, как это делал Джованни.
Может, оно и к лучшему. Ни за что на свете ей не хотелось бы еще раз пережить это мертвящее чувство, когда ты узнаешь, что тебя отринули, предали, что у человека, которого ты любила, нет ни чести, ни достоинства! Неудивительно, что даже родители Джованни от него отказались!
Она глубоко вздохнула, освобождаясь от боли десятилетней давности. Вот так ты и поступаешь, когда беда: если она слишком, непомерно огромна так что не совладать, выбрасываешь ее из головы и окунаешься с головой в работу, пытаясь выстроить для себя какое-то подобие жизни.
Губы ее задрожали. Время от времени чье-то слово, жест, поворот головы жестоко напоминали ей, что любовь к Джованни не умерла; любовь просто подавлена. Ну и кто она после этого? Безмозглая дура! Только дура может хранить в своем сердце образ лжеца и предателя!
Такие люди, как Джо, буквально запрограммированы на обман: вызвать у женщины надежду, наговорить с три короба, а потом раз – и исчезнуть. Он был трус. Нет, хуже, куда хуже! Так плох, что не найти слова.
Тина положила руку на сердце. Оно билось пугающе неровно.
– Мисс Мерфи? Вы как, в порядке?
– Я... нет, наверное, съела слишком много вафель на завтрак, – попыталась отшутиться она. – Пойду, пожалуй. Я как-то уже насмотрелась. Привет красавцу итальянцу и мои лучшие... лучшие пожелания. Пусть купит себе что-нибудь понарядней для авторемонтных работ, – она пыталась говорить непринужденно, но путалась в словах. Вслед за ногами из-под машины медленно-медленно выползал мощный торс. Джованни! – зазвенело в мозгу – Развлекайтесь, ребятки! Пока! – Она рывком развернулась и как ошпаренная кинулась к улице.
До обостренного слуха донесся резкий визг роликов по крупному песку. Тина рванула на себя покосившуюся калитку и выскочила на тротуар.
– Нечего мне там делать! – бормотала она себе под нос. – Абсолютно ничего интересного!
– Тиии-наааа!
– Ох!
Она ускорила шаг, притворяясь, что не узнала звучных, перекатывающихся, намеренно затянутых гласных своего имени. Но никто на свете не умел так ласкать голосом каждое слово, как Джованни. Эти певучие интонации и особый, «итальянский» подход к дамам давали ему фору перед другими мужчинами, а легко получаемое обожание избаловало – и непоправимо! Женщины к нему так и липли...