Как избежать соблазна
Шрифт:
– Какая пустая трата времени, сил и денег, Джиллиана. Наверняка у них есть мои мерки. Возьми одно из моих старых платьев, и сделайте из него бальное.
Арабелла взглянула на одного из лакеев. Кажется, мужчина поморщился? Он взялся рукой за челюсть и часто заморгал? Арабелла радостно встрепенулась, словно получила подарок.
– Это деньги графа, Арабелла, и он волен тратить их как пожелает. Так что обсуждай это с ним. Что касается меня, я обещала твоему отцу, что ты будешь на примерке, и ты будешь там.
Взгляды девушек встретились. Им обеим упрямства было не
Она плохо спала ночью и проснулась с уверенностью, что Роберт приснился ей с единственной целью – напомнить, что пренебрежение правилами общества всегда заканчивается крахом и бесчестьем. Страсть – это хорошо и прекрасно, но она не защитит ее, не накормит, не даст безопасности и тепла. Страсть – это как пагубная привычка, болезнь, слабость, и следует навсегда покончить с ней.
Находиться рядом с графом Стрейтерном так же опасно, как принимать наркотик.
– Мой отец дал ясно понять, что это брак по расчету, Джиллиана. Выгодный главным образом для графа, я думаю. Мне будет позволено практиковаться в области медицины, в то время как ему будет позволено практиковаться в роли мужа. – Она махнула рукой. – Что до бального платья, мне это неинтересно.
– Значит, ты должна притвориться, Арабелла, – сказала Джиллиана, теряя терпение.
– Разве нет других подобающих леди занятий, которым ты могла бы обучать меня? Я, например, хотела бы научиться шить, а то мои стежки не такие аккуратные, как у тебя.
– Сомневаюсь, что шитье входит в перечень обязанностей графини, – возразила Джиллиана.
– Он мне не нравится, – резко сказала Арабелла.
– Сомневаюсь, что тебе понравился бы хоть кто-то, кого отец выбрал бы тебе в мужья.
– Он довольно недружелюбный, ты не находишь, Джиллиана?
– Он граф, Арабелла. Полагаю, граф и должен выглядеть несколько необычно. Этого требует положение. Разве ты не выглядишь столь же суровой, когда занимаешься лечением кого-то из своих пациентов?
– Но я не унаследовала эту роль и не просто приняла ее. Я очень много и упорно училась тому, что знаю, и сделала не меньше, чем любой мужчина.
– Я это знаю, Арабелла, но сейчас не время дискутировать о правах женщин. Сейчас время примерять платья.
– Он мне не нравится, – повторила Арабелла.
Она что, полная идиотка?
– Тебе нужно просто лучше узнать его, Арабелла. Перестань постоянно избегать графа. Поговори с ним хоть немного. Он удивительный человек.
О Боже, зачем она это сказала?! Не выдали ли эти слова ее собственное увлечение Грантом, графом Стрейтерном? Или ее зависть?
Внезапно Джиллиана так разозлилась на себя, что у нее возникло желание оказаться как можно дальше и от Арабеллы, и от Роузмура. Будущее разверзлось перед ней, пугающее и пустое, и все же она должна посмотреть ему в лицо.
Какая же она дура. Какие дуры они обе. Арабелла потому, что отказывается увидеть счастье, которое ей дано. А она потому, что мечтает быть на месте Арабеллы.
– Ты слишком избалованная, Арабелла, – сказала она. – Избалованная и глупая.
Арабелла резко повернулась к ней. Лицо ее было бледным, лишь два красных пятна горели на щеках.
– Почему ты думаешь, что я уже не узнала, каким холодным и бессердечным может быть мир, Джиллиана?
На это у Джиллианы не было ответа. Как не было ответа и на внезапный и непонятный страх, который она ощутила в этот момент, глядя в зеленые глаза Арабеллы.
Доротея, графиня Стрейтерн, стояла на верхней площадке лестницы и смотрела вниз на свою будущую невестку. Было в этой девушке что-то такое, что тревожило ее, не давало ей покоя в течение всего дня и особенно во время молитв. Словно Господь укорял ее за чувство антипатии к девушке, которая так настойчиво стремится творить добро. Блевинс – старый упрямый дурак, но, похоже, он выиграл эту битву. А ей следует сейчас пойти к себе в гостиную, ведь надо составить список гостей предстоящего бала. Однако по какой-то причине графиня продолжала стоять здесь, разглядывая девушку.
Что именно в Арабелле Фентон так тревожило ее? Она крепче стиснула рукой перила, наблюдая за двумя девушками – Арабеллой и Джиллианой. Кто-то мог бы сказать, что причина в том, что Арабелла, выйдя замуж за ее сына, переведет ее в статус вдовы умершего графа. Но ведь она была более чем готова отказаться от титула графини Стрейтерн ради Гранта. Нет, в девушке ее настораживало что-то, помимо ее увлечения медициной и шокирующей настойчивости стать врачом.
Доротея пожала плечами. Возможно, это все не более чем чувство ревности. Да еще, пожалуй, зависть к молодости девушки. А может, и нет. Графиня смотрела, как Арабелла удаляется. Выражение лица компаньонки, смотревшей ей вслед, встревожило Доротею даже больше, чем ее прежние мысли.
Страх она бы никогда ни с чем не спутала.
Мисс Камерон все не приходила, и это лишь доказывало, что она мудрее, чем он.
Грант беспокойно метался по лаборатории, чувствуя какое-то необоснованное неудовлетворение текущими делами, а ведь обычно он настолько увлекался своими опытами, что забывал обо всем на свете.
Если ему бывало одиноко, он работал. Если его раздражал какой-то аспект его жизни, он работал. Если его горе было просто невыносимым, работа также помогала это пережить.
Работа всегда давала Гранту утешение – вплоть до недавнего времени.
Жизнь представлялась ему цепью неприятных моментов, перемежающихся радостью. В последнее время, однако, он переживал больше неприятных моментов, чем счастливых событий. Почему так? Потому что он вернулся в Англию?
В течение нескольких лет Италия была его домом. Временами он тосковал по Шотландии, по своей семье, по истории, которая была и его историей, по Роузмуру. Но Италия дача ему то, чего не могла дать Шотландия, – здесь он мог быть просто Грантом Роберсоном.