Как избежать соблазна

Рэнни Карен

Доктор Фентон хотел что-то сказать, но Грант прервал его:

– Нам с вашей дочерью не удалось получше узнать друг друга. Отчасти это моя вина. Отчасти, к сожалению, ее. Месяц казался мне вполне достаточным сроком, когда я предлагал этот брак, но, возможно, я поторопился. Как по-вашему, Арабелле будет достаточно еще одного месяца, чтобы привыкнуть к мысли, что она станет моей женой?

– Вы хотите отложить свадьбу, ваше сиятельство?

«Лет бы на десять», – подумал Грант и тут же кивнул в ответ на вопрос доктора.

Улыбку доктора Фентона

иначе как улыбкой облегчения назвать было нельзя Грант поднялся и смерил доктора взглядом.

– И еще одно, доктор, с вашего позволения.

Тот поднял глаза, выжидающе глядя на графа.

– Оставьте мисс Камерон в покое. Прекратите угрожать ей увольнением.

Фентон встал.

– Ваше сиятельство, есть нечто такое, что вам нужно знать о мисс Камерон.

– Тогда я попрошу ее рассказать мне об этом, доктор.

Грант вышел из библиотеки прежде, чем доктор Фентон сказал что-то еще, или пока сам он не бросился горячо защищать компаньонку Арабеллы, что было бы верхом неблагоразумия. Как и высказать вслух мысль, что дополнительный месяц едва ли превратит Арабеллу Фентон в ласковую и любящую женщину.

Глава 14

Посещение обеда в тот день было обязательным. Присутствовали не только Грант, Арабелла, доктор Фентон и графиня, но также и Лоренцо.

Джиллиана сделала попытку сказаться больной и попросить поднос в свою комнату, но графиня и слышать об этом не желала. Эта величественная особа лично явилась к Джиллиане в комнату, дабы убедиться, что она будет на обеде.

– Я не думаю, что кто-нибудь заметит мое отсутствие, ваше сиятельство. Я всего лишь компаньонка.

– Вы придете на обед, юная леди, – безапелляционно заявила графиня. – И я не намерена это обсуждать.

Вот так. Вопрос, похоже, был решен.

Может, поговорить с графиней начистоту? Эта мысль длилась ровно столько, сколько понадобилось Джиллиане, чтобы закрыть за графиней дверь. Что сказала бы эта дама, если б Джиллиана поведала ей свою историю? За последние два года она усвоила несколько трудных уроков, но один урок, очевидно, быт ей недоступен.

Эмоции ее погубят.

Но возможно, сейчас она сможет поговорить с Лоренцо и узнать что-нибудь о жизни Гранта в Италии. Это гораздо лучше, чем пытаться не выдать своей зависти к Арабелле или своего интереса к графу.

Джиллиана переоделась в свое не самое лучшее платье, то, что когда-то принадлежало Арабелле, но Джиллиане шло больше. Из голубого шелка, оно было окаймлено кружевом слоновой кости на запястьях и у квадратного выреза. Приставленная к ней горничная помогла уложить волосы.

– Хотите вплести цветы в локоны, мисс? Несколько весенних роз смотрелись бы прелестно.

– Нет, – ответила Джиллиана. Если говорить честно, ей бы хотелось иметь бриллианты или жемчуг, или рубины, что-то, чтобы сверкать и привлекать внимание. Но она должна быть осмотрительной, скромной, неприметной женщиной, чья единственная цель в жизни – сопровождать Арабеллу, будущую графиню.

Почему Арабелла, а не она?

Джиллиана

неотрывно смотрела на себя в зеркало и видела пустоту и безнадежность в своих глазах. Жизнь Арабеллы – не ее жизнь. И у Арабеллы нет ее опыта. Они два разных человека, с разным прошлым и совершенно разным будущим.

Всякий раз, когда у нее возникает соблазн хоть чуть-чуть пожалеть себя, она должна сурово себя отчитывать. Ей некого винить, кроме самой себя, за то положение, в котором она оказалась. Она бросила вызов условностям; она была мятежницей, пренебрегла теми, кто любил ее и дорожил ею. Она потребовала своего собственного пути и получила все то, чего хотела.

Она заполучила Роберта всего-навсего для того, чтобы осознать, что он никогда на самом деле не принадлежал ей. Да и может ли вообще один человек владеть другим? А Роберт просто воспользовался ситуацией, вот и все. Это она пожертвовала всей своей жизнью ради любви – и только для того, чтобы понять, что любовь не бесконечна. Она либо растет, либо усыхает в зависимости от внимания, которое получает. Если любовь взаимна, тогда она, живет и расцветает. Если же чувство неразделенное, то оно как растение, оставленное без воды, или розовый куст, никогда не видевший солнца. Да она заплатила больше, чем сожалением.

«По ком вы скорбите?»

– Вы чудесно выглядите, мисс, – сказала горничная, прерывая ее размышления. – Такая же красивая, как любая гостья Роузмура.

– Спасибо, Агнес, – отозвалась Джиллиана. Может, было бы лучше, если б она была уродиной, но ей как-то трудно было желать этого, особенно сегодня.

Какие же глупые мысли приходят в голову.

Красивый мужчина улыбнется ей, и ее сердце бьется быстрее. Он шепнет ей что-то на ухо, и это тут же пробуждает в ней страсть. Он дотрагивается до ее запястья, и желание вспыхивает у нее внутри крошечным пламенем, которое, к ее досаде, со временем только разгорается.

Возможно, ей следует удалиться в монастырь или посвятить свою жизнь добрым делам. В крайнем случае она могла бы найти дом, где нет ни одного мужчины. Но разве дело в мужчинах вообще? Нет, дело лишь в одном красавце графе с пленительными глазами и глубоким голосом, от которого у нее бегут мурашки.

– Мисс?

Джиллиана подняла глаза и обнаружила, что Агнес озабоченно смотрит на нее в зеркало.

– Я спросила, мисс, возьмете ли вы шаль? Вечерами ведь бывает прохладно.

– Да, пожалуй, – сказала Джиллиана, вставая.

Она не стала бросать на себя последний взгляд в зеркало. Если что-то перекосилось или не на месте, ну и ладно, тем лучше. Возможно, Грант решит, что она неряшлива или небрежна. Возможно, отметит про себя, что ей неведомо чувство приличия, что она не имеет понятия, как надо одеваться и вести себя на людях. И лучше бы за обедом он с ней не разговаривал, тогда ей не придется беспокоиться о том, чтобы следить за своим лицом и стараться улыбаться так, чтобы улыбка, предназначенная ему, была не теплее той, что адресована лакею.