Как избежать замужества
Шрифт:
— Как ты, Варька? — верный себе, спросил он заботливо.
— Не лучше, чем вы, — проворчала я. — Я тоже промокла и замерзла, хотя и не под дождем, а в ванне, в которой меня угораздило заснуть.
— Слыхали? — принял подачу Прошка. — Мы думали, она тут с ума сходит от беспокойства за нас, а она жуирствует себе в горячей ванне! Я всегда подозревал, что ты эгоистка, Варвара, но не предполагал, что столь отъявленная.
— Ванна была не горячая, а теплая, и то вначале, — оправдывалась я. — Говорю же: я проснулась от холода.
— Сама виновата. Нечего было изображать из себя аристократку. Скажи еще спасибо,
— При чем здесь аристократка? По-твоему, плебеи моются исключительно в бане или не моются вовсе? Мерить всех на себя — порочная практика.
— А я не на себя, я на Лешу мерю. А Леша ванну обходит за версту.
— Не правда! — вмешался, к нашей великой радости, Генрих. — Я сам однажды видел, как Леша стоял рядом с ванной и чистил зубы.
— Мало ли что! Я тоже однажды слышал, как Марк сказал кому-то доброе слово.
— Да что ты!
— Может, у него была высокая температура и он решил, что умирает?
— Так я и знал! — раздался у меня за спиной голос Марка. — Стоит оставить вас на минуту, как вы тут же устраиваете балаган и начинаете перемывать мне кости.
— Мы? — удивился Прошка. — Тебе? Да ни в жисть!
— А то я не слышал. — Марк уселся за стол. — Поесть-то хоть оставили? И на том спасибо.
Некоторое время мы молча работали челюстями. Леша, как обычно, справился со своей порцией первым.
— Варька, а здесь в наше отсутствие ничего не произошло? — спросил он, положив вилку.
— Ах да! Лева нашелся. — Я пересказала наш разговор, а потом несколько фраз, которые подслушала под дверью их с Ларисой номера. — Теперь хотя бы понятно, почему Лариса так боится мужа. Но вот где он шлялся и кто украл телефоны, по-прежнему остается загадкой.
— А почему ты думаешь, что Лева соврал насчет прогулки по лесу? — поинтересовался Прошка.
— Он переодевался под лестницей, не заходя в номер, — иначе бы мы с Ларисой его встретили. Выходит, этот тип заранее приготовил сухую одежду и зачем-то спрятал. Но по его словам, он отправился гулять, когда дождя еще не было. Откуда он знал, что ему понадобится переодеться? И к чему эта конспирация?
— Итого у нас уже три загадочных факта, — задумчиво произнес Марк. — Внезапная болезнь и смерть Бориса, исчезновение телефонов и непонятное поведение Левы.
— Четыре, — поправил Леша. — Еще неприятное известие, которое сообщил Борису истопник, когда мы приехали.
— Пять, — сказал Генрих. — Вы забываете, с чего все началось.
— Ты о чем? — недоуменно спросил Леша.
— О настойчивых ухаживаниях Бориса за Варькой и попытках втянуть ее в свою компанию.
— Ты думаешь, сватовство Бориса имеет какое-то отношение к этой темной истории? — испугалась я.
— Не знаю. Может быть, и нет. Но такую возможность сбрасывать со счетов нельзя. В конце концов, мы приехали сюда именно по инициативе Бориса. Он представил дело так, будто хочет отдохнуть с невестой и друзьями. Но если его интерес к тебе, Варька, был вызван не нежными чувствами, а чем-то другим, то отдых с любимой в приятной компании — только предлог. А настоящая цель поездки должна быть связана с подлинным мотивом его сватовства.
— Допустим. Но едва ли настоящей целью Бориса была его собственная кончина в заболоченном лесу. Я скорее склонна полагать, что такой результат нашей поездки оказался для него неприятным
— Ладно, загадку с жениховством можно оставить на потом, — согласился Марк. — У нас и так есть над чем поломать голову.
— Сколько осталось загадок? Четыре? Всего-то! Тем более что одну мы можем решить немедленно. — Прошка обвел нас победным взглядом. — Что нам мешает сходить к истопнику и справиться у него об известии, которое он сообщил Борису по приезде?
— Вообще-то в твоем предложении есть рациональное зерно, — подумав, вынес вердикт Марк. — Даже если Борис хотел скрыть от нас правду и попросил Павла Сергеевича помалкивать, со смертью хозяина молчание истопника наверняка утратило смысл.
— А мне кажется, сейчас не стоит заваливаться к Павлу Сергеевичу и терзать его вопросами, — высказался Генрих. — Когда мы вернулись, он едва на ногах держался. Пусть немного отдохнет.
— Ладно, отложим до завтра, — сжалился Прошка. — Нам, между прочим, тоже отдохнуть не мешает. Когда мы вчера легли? Часа в четыре? А в девять доблестный Георгий устроил концерт. Я уже не говорю о том, какой сегодня выдался день. И почему у нас всегда все не как у людей? Подумать только, в кои-то веки выпал случай насладиться природой, покоем и роскошью, и на тебе… Не проходит и суток, как выясняется, что нас окружают параноики, уголовники, покойники и чертова пропасть загадок. Проклятие над нами висит, что ли?
Я вздохнула:
— Насчет проклятья не знаю, но одно могу сказать точно: с тех пор как я связалась с вами, моя жизнь стала похожа на гибрид театра абсурда и фильма ужасов.
— Нет, как вам это нравится! — возмутился Прошка. — Ради этой бесстыжей нахалки мы поперлись невесть в какую глушь, ежечасно рискуем жизнью и здоровьем, и вот благодарность! Мы же еще и виноваты! Она то и дело ввязывается в какие-нибудь идиотские истории, из которых никогда бы без нас не выпуталась, а мы, стало быть, превращаем ее жизнь в кошмар. Да если бы не мы, на тебя уже лет пятнадцать назад надели бы смирительную рубашку!
— Думаю, в смирительной рубашке мне было бы куда уютнее, чем в твоем скандальном обществе, — скорее по привычке, вяло огрызнулась я.
Прошка, уловив недостаток темперамента в моем ответе, утратил интерес к продолжению пикировки. Общий разговор тоже вскоре заглох. Убрав посуду, все отправились на боковую.
Я устроилась на кожаном диване в кабинете, немного почитала, потом долго ворочалась, но в конце концов уснула.
Разбудил меня кошмар: дверь кабинета, где я спала, медленно открылась, и в комнату бесшумно проскользнул Борис, весь в ряске и болотной грязи. «Заждалась, дорогая?» — игриво прошептал он и расставил руки, чтобы сгрести меня в охапку. Я ускользнула из его мокрых объятий и проблеяла дрожа: «Вообще-то я думала, что ты умер». «Разве для нас это что-то меняет?» — спросил он, глумливо подмигнув, и снова двинулся на меня. «Да. По-моему, твоя смерть — достаточное препятствие для нашего брака». — «Не думал я, что ты такая формалистка. — Борис неожиданно рассвирепел. — Придется тебе тоже умереть». Он бросился на меня, и тут я проснулась.